О чем они мечтали

Никогда Галя не видала такого множества людей на этой площади. Вон и отец ее рядом с Родионом Яковлевичем, оба мрачные, нахмуренные, стоят молча. И Лаврен Евстратович, и Демьян Фомич, и Глеб Иванович, хотя последнему провожать некого: кроме дочери Лены, у него никого нет.

Возле дощатой красной трибуны стояли призванные парни. Среди них Галя отыскала глазами брата Васю, Илью. Она привстала на цыпочки. Илья и Вася о чем-то разговаривали между собой, смеялись. «Илюша! Милый! Неужели я вижу тебя в последний раз?» Она так и не поговорила с матерью о замужестве, и в загс съездить, как собирались с Ильей, они не успели.

Вдруг Илья покинул Васю и направился прямо на трибуну вслед за Свиридовым, Деминым, дедом Афанасом. Галя решила протиснуться поближе. Лена и Вера потянулись за ней. Женщины сердились на них:

— Чего толкаетесь? Куда вас несет нелегкая?

— Не все равно им, где стоять!

Наконец девчата вынуждены были остановиться: дальше пройти не было никакой возможности. Но все же они довольно близко подошли: Гале теперь отчетливо видны были все стоявшие на трибуне. Дед Афанас без фуражки. Крупными жесткими ладонями он поправил свои взлохмаченные седые волосы, строго глядя куда-то вдаль. Широкой белой бородой его поигрывал легкий ветерок. Отец суровый, насупленный. Между дедом и отцом — Илья. Держась обеими руками за перильца, он искал кого-то глазами в народе. Может, ее, Галю? Она нарочно вынула белый платочек и стала обмахиваться им, чтоб Илье легче было отыскать ее. Но нет, он не замечал, не находил Галю свою.

Высокая, стройная Вера была деловито-сосредоточенна. Белая косынка ее съехала на затылок, обнажив каштановые волосы, заплетенные в косу. Она тоже не сводила глаз с трибуны, хотя Васи там не было. Она, видимо, сильно волновалась, лицо ее пылало.

Лена ни на шаг не отставала от Гали. И на улице, когда шли сюда, и здесь она не переставая тараторила, то рассказывая что-нибудь, то высмеивая кого-либо. Вот и теперь дергала Галю за рукав кофточки, тихо прыскала от смеха.

— Глянь, глянь! Твой-то на трибуне! В ответственные попал! Наверно, речугу сейчас закатит. Послушаем, какой такой оратор любезный наш Илюшенька.

Галя с досадой отмахнулась от нее:

— Замолчи, Ленка! Ты мне уже надоела со своими подковырками.

Митинг начался речью Демина. Он говорил негромко, без выкриков, без жестов, говорил, словно беседовал.

— Гитлер напал на наши границы, не объявляя войны, вероломно нарушив договор с нами. Он намеревается разгромить Советский Союз, захватить наши земли, поработить народ. Но это ему не удастся, товарищи! Мы землю свою, политую нашим потом и кровью, землю дедов и прадедов наших, никому не отдадим, мы будем биться за нее и за нашу Советскую власть, не щадя жизни своей. Под руководством нашей славной Коммунистической партии мы разобьем гитлеровскую армию и прогоним от наших священных рубежей. Смерть фашистским извергам! Да здравствует Коммунистическая партия! Да здравствует могучий советский народ!

Как во сне Галя слушала речи Демина, деда Афанаса, Дмитрия Ульяновича и вместе со всеми кричала:

— Ура! Смерть фашистам!

Особенно шумно и горячо аплодировали деду Афанасу. Галя видела, как он волновался и как его колени дрожали.

— Бейте немца крепче! — насупив седые брови, гневно, но внятно, неторопливо говорил он. — Надо его навсегда отвадить от наших ворот, чтоб он и дорогу к нам запамятовал на веки вечные! Ить энто что же такое получается — второй раз на моей памяти немец рушит нашу мирную жизню. Остервенел совсем Гитлер ихний. Вы там проучите его как следует, ребята! — И дед поворачивался лицом к призванным парням, группой стоявшим вблизи трибуны. — Жаль, староват я, а то бы тоже с вами!

После выступления деда раздались голоса:

— Позвольте слово!

— Запишите меня… добровольно иду на фронт! — выкрикнул грубоватый мужской голос.

Демин поднятой рукой установил тишину и пояснил, что насчет записи добровольцев пока никаких указаний нет, и предоставил слово от мобилизованных. Крутоярову Илье, трактористу-стахановцу.

Илья начал ровным, спокойным тоном, похоже, подражая секретарю райкома партии:

— Насчет нас можете быть уверены, товарищи колхозники, — спуску мы врагу не дадим. Мы постоим за Родину как полагается. И вы, дедушка Афанас, не сомневайтесь — фашистам мы всыплем по первое число. Мы их навсегда отучим воевать! — не выдержав тона, выкрикнул Илья. — Мы их расшибем в пух и прах, так что они и костей своих не соберут! И потом скажем: хватит! Сидите смирно и никого не трогайте! На земле должен быть мир. Зачем людям понапрасну убивать друг друга? — После небольшой паузы Илья опять негромко и спокойно продолжал: — До свиданья, товарищи, отцы, матери, деды и бабушки наши! До свиданья, дорогие девушки! Не скучайте, мы скоро вернемся. Вернемся с победой! Ура, товарищи!

Народ дружно подхватил «ура», так дружно, что площадь загудела, как лес в бурю, а повариха Луша, даже когда все уже затихли, еще раза два крикнула.