О чем они мечтали

— Не перебьет! — сердито, резко остановил его Демин. — Не дадим перебить. Но почему ты сказал, что сложа руки? Ты же в кузнице работаешь… ты секретарь парторганизации. На тебе ответственность за колхоз, за все дела в нем — и хозяйственные, и культурные, и политические. С тебя и раньше был спрос немалый, А теперь, в военное время, будем спрашивать вдвое, втрое больше и… строже, чем с председателя колхоза. А он, видите ли, сложа руки сидит! На фронт его отпустите! Работать нам с тобой надо, Петр Филиппович, дорогой мой. Работать на всю катушку! Не можем никуда тебя отпустить.

И снова Демин своим глуховатым окающим голосом долго разъяснял «недопонимание» Половневым задач, вставших перед парторганизацией, перед секретарем ее, перед каждым колхозником в связи с войной, пока не раздался телефонный звонок. Демин извинился и взял трубку.

— Хорошо! — сказал он. — Благодарю. — И, повесив трубку, объявил: — Сейчас мне сообщили, что речь товарища Сталина будут передавать. — И включил репродуктор, черный круг которого висел на стене возле окна.

6

С минуту слышалось шипенье с сухим потрескиванием, затем голос диктора возвестил, что выступление товарища Сталина начнется через десять минут.

И опять шипенье и потрескивание.

Демин открыл дверь в приемную, попросил девушку оповестить сотрудников райкома, пришедших уже на работу. Кабинет вскоре наполнился людьми. Стульев для всех не хватало, и многие приготовились слушать стоя.

И вот наконец голос Сталина:

— Товарищи! Граждане! Братья и сестры! Бойцы нашей армии и флота!

К вам обращаюсь я, друзья мои!..

Не впервой Половнев слышал голос Сталина: несколько лет назад была в ходу патефонная пластинка с речью Сталина о новой Конституции, и Петр Филиппович не один раз слушал ее в колхозном клубе. Но все равно, услышав сейчас этот, уже знакомый, с грузинским акцентом глуховатый голос, он почувствовал, как забилось сильней сердце.

Спокойным, ровным голосом говорил Сталин о том, что вероломное нападение гитлеровской Германии на нашу Родину продолжается, что, несмотря на героическое сопротивление Красной Армии, враг захватил Литву, Западную Белоруссию, часть Западной Украины, бомбит Мурманск, Оршу, Могилев, Смоленск, Киев, Одессу, Севастополь… «Над нашей Родиной нависла серьезная опасность».

В этом месте речи голос Сталина немного дрогнул и умолк. Звякнул графин о край стакана, забулькала наливаемая вода… и почудилось, будто Сталин не за сотни километров, а незримо присутствует здесь, в этом небольшом кабинете, переполненном затаившими дыхание людьми.

После короткой паузы Сталин опять заговорил спокойно и уверенно.

Со всем, что было им сказано, Половнев полностью соглашался. Сомнительными для Петра Филипповича были только слова о выступлении Черчилля. Тут он недоверчиво покачал седеющей головой. «Не подвох ли?» Особенное недоверие он питал к Черчиллю, потому что знал, как люто этот англичанин ненавидел большевиков, Советскую власть, что он был одним из ярых интервентов в восемнадцатом и девятнадцатом. Гитлер явно вознамерился уничтожить Советы и восстановить помещичью и буржуазную власть, об этом Сталин правильно сказал, так почему же Черчилль собирается помогать нам, а не Гитлеру?

Когда передача выступления Сталина закончилась и все сотрудники райкома с выражением встревоженности на лицах покинули кабинет Демина, Петр Филиппович опять остался один на один с секретарем райкома партии.

— Ну, теперь тебе все ясно и понятно? — спросил Демин, вставая и подходя к Половневу.

— Ясней некуда, — ответил Петр Филиппович.

7

Домой Половнев возвращался с Зазнобиным, который усадил его рядом с собою в кабину. Некоторое время ехали молча. Зазнобин не сводил глаз с дороги, и голова его была окаменело-неподвижна. Не спеша катился газик по мягкому грейдеру. Мимо проплывали яровые и озимые хлеба. Вдали поперек дороги, словно вода, текли голубоватые струи знойного марева. Изредка Половнев посматривал на приятеля, но видел только одну его щеку с синими крапинками возле большого, картофелеподобного красного носа.

Когда отъехали от Александровки с километр, Зазнобин, не поворачивая головы, спросил:

— Речь Сталина, значит, слушал?

— Слушал, — ответил Половнев. — А ты?

— И я слушал, но не в райкоме, а в своей конторе. Между прочим, насчет сроков Иосиф Виссарионович — ни слова.

— Каких сроков? — не понял Половнев.

— Сколько воевать придется.

— Так ведь это трудно сейчас… разве угадаешь.

— Тут не гадать — знать надо.

— Да как же это можно?

— Приблизительно, конечно. — Зазнобин шумно сморганул своим крупным красным носом.

— Нет, это ты того… неверно говоришь. Война, брат, дело серьезное… и как она обернется — никому не известно, по-моему.

— То есть как же это неизвестно? — воскликнул Зазнобин, мельком окинув Половнева сердитым взглядом своих медвежьих маленьких глаз. — Это и товарищем Молотовым, сказано: «Наше дело правое, победа будет за нами!» А ты — неизвестно!