О чем поет вереск (СИ)

— Но пока его нет.

Они шли рядом, и все расступались перед ними. Он вел — она поддерживала, он говорил — она отвечала.

— Мы не танцевали ранее? — подняла Этайн четко очерченные брови.

— Разве в снах, — тихо отвечал Мидир, не сводя с нее пылающего взгляда.

— Вы… кто вы? — нахмурилась она в непонимании.

— Разве не видите? Я ваш муж, — Мидир скрыл улыбку в поклоне, а меня вновь прошило ужасом.

Каждое слово было и правдой и ложью. Каждое слово сворачивало мир вокруг них заново. Он поднялся, закружив Этайн в повороте. Его губы прошли почти рядом со щекой Этайн.

Поцелуй он ее, память могла вернуться, и тогда… Я не знал, что произойдет «тогда», и не хотел знать.

— Не стоит так шутить, — привычно строго ответила Этайн, и даже у меня заныло сердце. — Облик — еще далеко не всё. Нет-нет, мы не встречались. Я бы не смогла вас забыть!

— Не сомневаюсь, моя королева.

Этайн двигалась так плавно и легко, как самая прекрасная из ши. Ей подчинялся танец, ей подчинялось все.

Хлопок. Поворот. Улыбка.

Все застыло. Нет никого, лишь эти двое.

Воздух загудел вокруг них магией, которой не было. Все, случившееся и не случившееся с ними, плясало призрачными тенями вокруг, сплеталось, обрастало тканью несбывшегося. Миры рушились и воскресали вновь, а эти двое вели свой танец так, как это было задумано.

— Вы из дальних краев? — спросила Этайн.

— Я из дальних краев. Там небо зеленеет на закате, а прозрачные ели сплетают кружево времени. Там каждая капля поутру горит, словно алмаз, а воздух чист и прозрачен, как горный ручей. Там нет судьбы.

— Жаль, что я там никогда не бывала.

— Мне жаль тоже.

Мидир, поймав ладонь Этайн во взмахе, переплел ее пальцы со своими.

Недопустимо и невежливо по любым законам. Но это же Мидир!

— Прости… те, — Этайн остановилась, вырвала руку. Смежив веки, прижала ко лбу тыльную сторону запястья. — Мне… нехорошо. Душно, в глазах двоится. Я не могу танцевать с вами более, прекрасный незнакомец. Простите меня! Простите, что лишила вас танца.

— Я бы простил, даже если бы вы лишили меня жизни.

Слова Мидира прозвучали глухо, тревожно и слишком серьезно. Этайн, распахнув хризолитовые глаза, недоуменно нахмурилась, потерла шею, против традиций галаток, не украшенную ничем: ни янтарем Эохайда, ни змейкой Мидира.

Положила пальцы на кисть моего короля. Вглядывалась в его лицо — и не узнавала!

— Мне кажется, вам очень больно. Быть может, я смогу вам помочь?

— Нет! Уже нет, — горько рассмеялся мой король. — Это вы простите меня, моя королева, — спокойнее ответил он. Отвел Этайн и усадил на скамейку. — В вашем положении нужно быть очень осторожной.

— Я сама только поняла это, — прошептала Этайн, подняла сияющие глаза. — Кто же вы… откуда вы знаете?

— Ваш муж будет счастлив узнать о сыне, — отвернулся Мидир. — Счастья вам, моя королева.

Он ушел столь быстро, что я еле успел догнать его у места силы. Мэллин поджидал нас, наигрывая на кларсахе все ту же мелодию.

— Я знаю, Джаред, знаю! — рявкнул Мидир, не поворачиваясь. — Это было рискованно и глупо. Я лишь хотел увидеть ее в последний раз! Она не помнит меня. Не помнит!.. И я не буду более смущать ее покой.

Время идет, шагает неутомимо, захваченное клепсидрой — теперь только ею. Нашел старые записи, стоит дополнить. Сто первый год Тёмной эпохи, пятнадцатое декабря

Опять пишу подробно.

— Мой король, тратить капли дарованной нам магии, чтобы дарить вереск на каждый Самхейн, это говорит о многом.

— Ты хочешь поговорить о цветах, советник?

— Боюсь, я должен сказать то, о чем говорить не хочу. Королева Этайн…

— Я просил не произносить при мне это имя! — вскинулся он. Всмотревшись в мое лицо, прошептал: — Что с ней?..

— Мой король, она жива. Похоронила Эохайда полгода назад. Но теперь… Она больна. Она уже очень мучается, и мука ее будет лишь усиливаться. Она жила у нас долго, и жить в Верхнем будет тоже долго. Только уже — страдая безмерно.

— Зачем, зачем ты мне говоришь это?! Я не смогу прорваться наверх не в Самхейн, Джаред!

— Волки, все волки готовы отдать вам магию на много лет вперед. Этого хватит, чтобы привести Этайн сюда, подарить поцелуй смерти и вернуть обратно. Но, мой король, не обязательно вам самому…

— Разве я могу переложить эту ношу на кого-нибудь иного?

Мой король вернулся очень быстро. И вновь на его руках лежала земная.

— Миди-и-ир, — улыбнулась ему Этайн.

Старой я ее не увидел, хоть и хотел бы. Мне казалось, она должна быть прекрасна и в старости.

Этайн вернулась в мир Нижнего такой же, какой покинула его. Двадцатилетняя девушка со взглядом мудрой женщины.

— Как я рада еще раз увидеть тебя, мой прекрасный король Грезы… — прошептала она. — Хоть и во сне.

— Я касаюсь тебя, Этайн. Я опять обманул тебя, — отвечал Мидир.

— Теперь можно. Не печалься. Люди такие, они умирают. Только прекрасные ши живут вечно.

— Все хорошо, — он поцеловал ее ладонь. — Ты тоже будешь жить вечно. Пусть лишь в моей памяти.

— Здесь так краси-и-иво, — потянулась Этайн, рассматривая сад, который цвел как никогда ярко. Потом словно очнулась ото сна. — Мидир! Я, правда, прокляла Нижний?!

— Я удержал его, моя королева.

— Но… Не совсем?