О чем поет вереск (СИ)

— Зачем?.. Зачем все это такой девушке, как я? Ради забавы? Чтобы познать любовь короля? И я… — Этайн все громче ахала от его касаний. — Я все рассказала тебе.

— Что именно? — еле сдерживая себя, выговорил Мидир.

— Что очень сильно и очень давно люблю тебя, — Этайн обернулась к нему…

Неважно, что было раньше. Сейчас, здесь, Этайн — его, Мидира.

Одежда путалась и мешалась, пока Мидир не сбросил ее вовсе. Рванул Этайн, и она охнула от его торопливости. Ухватилась за перекрещенные рейки над его головой. Он должен был, но не мог разжать пальцы, сжимающие ее бедра. Словно и впрямь наказывал за измену: любовника обманутый муж убивал, а жену любил так, чтобы неделю встать не могла, не только подумать о другом.

Мидир, удерживая Этайн на весу, яростно приподнимал и опускал ее на себя. Ловил губами твердые темные соски… Пока безумная смесь злости, вины и ревности не погасилась наслаждением.

========== Глава 13. Беседа о вереске ==========

Тук. Тук. Тук…

Внутренний зверь зарычал, предупреждая об опасности, в предчувствии Окна боль пронзила голову. Искать одежду было некогда, и Мидир мгновенно усилил защиту, сдерживая магическую атаку.

Нет, не зелень океана — желтая свобода неблагих готова была прорваться в его мир!..

Волчий король помянул весь Ужас Хрустального моря вкупе с песками забвения.

Мидир только начал выплывать понемногу из своего верескового безумия. Благо, прилив миновал. Очень бурный прилив! Мидир шептал Этайн слова благодарности, касаясь губами влажных рыжих волос за ушком, оглаживал ладонями изящные бедра, успокаивая нежную кожу, горевшую после долгого единения с волчьей, и стирая следы от пальцев, слишком сильно прихвативших желанное тело.

Этайн, вздохнув счастливо и немного устало, улеглась поудобнее, устроив голову на плече Мидира. И разнять руки, обнимавшие ее, было выше его сил. Вернее, одна рука лежала на ее спине, а другая притягивала к себе ее бедро под юбкой. Мидир еще раз провел ладонью по разгоряченной коже — пусть так и останется, может, он легче вынесет разговор с неблагим.

Подумав, пририсовал вокруг себя густой ельник с пушистым искрящимся снегом. Закрыв женщину от внезапного собеседника, разрешил доступ.

Однако тот единственный, кто мог постучаться столь издалека и столь бесцеремонно, показываться не спешил.

Не успей Мидир прикрыться, не выгадай время — хитромудрая тварь Лорканн, вломясь без спросу, увидел бы, как выгибался женский стан, как взметывались лесным пожаром огненные пряди, как таяла Этайн, шепча сладко и покорно «люблю». Клекотал бы потом о лицемерных нравах волков и тайнах благих беседок не одно тысячелетие!

Потолок беседки затрещал, свернулся словно бумага, выгорел бездонной дырой, а затем заалел пламенем извергающегося вулкана. Снежинки залетали в Окно, соединяющее два мира, и сразу гасли.

Лорканн любил эффектные появления, а выплескивающаяся магма служила ему отличным фоном, а еще — прикрытием, как родные ели для Мидира. Не уничтожить, не выследить, и даже не узнать — там ли темный властитель? Впрочем, купающиеся в магме дикие грифоны виделись отчетливо.

Внезапно все приблизилось, словно Лорканн снял морок. Дохнуло горечью и серой; из черноты и пламени проступил контур неблагого.

Мидир прищурился от жара.

Черные, рваные волосы развевал ветер, желтые глаза горели злым огнем, ухмылка кривила узкие губы. Серый пепел, падающий с антрацитовых небес, казался насмешкой над ослепительной чистотой снежинок. Обычный дорожный костюм неблагого: сапоги со шнуровкой до середины бедра, плотные штаны, темно-коричневый дублет, посверкивающий медью застежек, и даже ворот горчичной рубашки — все основательно помято и припорошено пылью, словно тот не один день провел в дороге и не желал тратить магию на внешний лоск.

— Мой добрый недруг. Все веселишься? — ухмыльнулся Лорканн и склонил голову набок. — Не покажешь ли новую игрушку, благой волчара?

То ли ворон, то ли грифон каркнул из-за спины, и неблагой махнул рукой небрежно, успокаивая птицу. Дикие грифоны откусывали голову без предупреждения, но подчинялись своему вожаку.

— Тебе своих мало? — оскалился Мидир. — Не устал разыгрывать слабость перед теми, кто пришел по твою душу, а потом давить их и есть без соли?

— Каждый веселится как может, — пожал плечами Лорканн. — Мои забавы, знаешь ли, служат порядку. А чему служит твоя?

— Желаешь узнать? — ухмыльнулся Мидир.

Лорканн выставил ладони вперед:

— О нет! От этого подарочка земных у Айджиана моретрясение и волны в двадцать футов, а у меня — трехдневная песчаная буря и безумие птиц Роака.

— Тогда зачем?

— Что зачем? — ухмыльнулся Лорканн еще более вызывающе.

— Зачем пожаловал! — рявкнул Мидир. Договорил спокойнее: — Все это — просто совпадение.

Владыка Неблагого двора поцокал укоризненно.

— В твоем мире я тоже чую возмущения. И Айджиан заметил. Мы трое создали этот мир. Только мы сможем его удержать… — Лорканн на миг запнулся. — Тебе не нужна помощь?

— С чего ты взял? Когда я просил о помощи?!

— Вот именно, что никогда. Может, следует сейчас?

— Что тебе нужно, неблагой? В чем твоя выгода?