О чем поет вереск (СИ)

Мидир подвел Этайн к краю обрыва, где море покрывал мягкий туман, а рассеянный свет рисовал радужный нимб подле каждой тени. Потом, с недоверием посмотрев на ломкую дорогу из гальки, волчий король подхватил женщину на руки и спустил к самой воде.

Этайн оглядела плавную линию сизо-зеленых сопок, лишенных намека на деревья или кустарники, дальние острова, плывущие над свинцовым морем в полупрозрачной хмари, и вновь вгляделась в Мидира.

— Я вижу красоту холодную и вечную… И грусть в твоих глазах.

— Это место дорого мне по-особому. Здесь похоронен мой брат, пусть его могилу я не нашел! Здесь хранятся мои мысли о нем.

— Ты можешь рассказать мне. Если хочешь.

Голос Этайн вплетался в пронзительно чистую небесную синь, в тревожные клики птиц, в саму память этого места — и Мидир рассказал.

— Мэрвин оборвал все связи очень давно. Когда от него перестали приходить письма, я решил найти его. Еще и время взбрыкнуло: очередной год в Нижнем превратился в девять лет Верхнего. Я шел по его следу, он казался ярким и четким, я так радовался! — ударил кулаком по колену. — А нашел Джареда, отбивающегося от сверстников словами. Он говорил им правду про то хорошее, что в них имелось, вплетая незаметно для себя каплю любви и магии. У него почти получилось утихомирить десяток пацанов, что травили его, как собаки — зайца. Но потом ветер растрепал его волосы…

— И они увидели острые ушки мальчика, чей отец — ши?

— Дети бывают очень жестоки, а за ним шли еще и охотники. Джаред всегда говорит правду, и я спросил его, как он относится ко мне. Тот честно ответил, что теперь не знает как. Я спас его от смерти, но я ши, которые ему не нравятся. Это странно сочеталось в нём с любовью к отцу, хотя он уже тогда ловко прятал все чувства.

Этайн молчала, кусая губы, и Мидир решил договорить:

— Я должен был найти предателей Мэрвина, хотя он призывал не отвечать ударом на удар, а возлюбить врагов своих — и я обратился к Джареду за советом, как поступить.

Этайн прикрыла рот ладонью. В хризолитовой глубине глаз читалось любопытство пополам с сочувствием.

— Джаред сказал, что лучше он промолчит, — усмехнулся Мидир, припоминая любимые фразы и самого племянника, серьезного и строгого уже в детстве: поджатые губы, вздернутый нос, серые волчьи глаза, только очень и очень светлые.

— И ты?..

— Я нашел их всех! — ощерился Мидир. — И расправился с ними.Тогда на вашей земле возникли слухи о черном волке, что приходит ночью.

Волчий король позвал горбачей, и те долго ныряли, показывая черно-белые бока, стуча мощными хвостами по ледяной воде.

Потом они долго гуляли по берегу. Этайн подбирала разноцветные голыши, радуясь, как ребенок, и вновь бросала их в воду.

Соленый запах моря и кисло-горький — водорослей пропитывали все вокруг. Мутновато-зеленые волны медленно вздымались, а туманные далекие холмы словно плыли в никуда и никак не могли доплыть. Мидир с Этайн долго стояли, не разжимая рук. Смотрели на полосу, где вода смыкается с небом и бескрайний простор манит необозримой далью.

— Мое сердце, здесь всегда так? Море и возносит, и подавляет меня одновременно!

— И сто, и тысячу лет назад. До ши и будет после. На моей памяти ледник располагался чуть выше, а берег — чуть дальше.

— Ты можешь это увидеть? То, что было раньше?

— Я могу собрать лишь осколки памяти.

Потом Мидира не голосом, весенней капелью позвал Джаред, и стало понятно: прогулка закончена раньше срока, пора возвращаться.

***

Советник ожидал Мидира, держа в руках кипу бумаг. Поверх всего лежали два гербовых свитка, опоясанные бордовыми лентами особой важности. На печати первой скалил зубы вставший на дыбы конь, на другой — кристалл, лежащий на ладонях, испускал восемь лучей.

Дома Степи и Камня, давняя застарелая вражда, усиленная, а не смягченная перекрестными браками… Парочка влюбленных, отвергнутая своими домами, до сих пор обитала в Черном замке, а их детей Дом Волка принял, как своих.

Джаред покачал пачкой, намекая, что следовало заняться неотложными делами, Лугнасад там или не Лугнасад. Войны останавливались на время праздников, это так — но не раздоры!

Этайн попросилась принять ванную, вода в которой всегда свежа и тепла, а на поверхности плавал неувядающий вереск. Волчий король немного пожалел, что не увидит, как капли стекут с ее тела, высыхая мгновенно, а тугие медные локоны сами собой уложатся в прическу… Он, помедлив, отпустил женщину, решив, что ревновать ко времени — все равно, что ревновать к ветру.

Советник нашел один хитрый параграф в дополнениях к Благому Слову, который мог решить исход дела, и Мидир углубился в сложности перехода сопредельных земель и переплетения тысячелетних генеалогических древ.

Через несколько часов Джаред движением руки отправил документы в королевские новости трех миров, а волчий король услышал старательный, хоть и неумелый пока мыслеслов начальника замковой стражи.

— Мой король.