О чем поет вереск (СИ)

— Видимо, есть женщины, которые стоят вырванного сердца.

— Такую, как я, если украдут, сразу вернут с прибытком, — шутливо ответила она, но алые губы дрожали. — Разве может быть у меня два мужа? Или два сердца?

Мидир молчал, пытаясь совладать с собой. Острый колючий воздух терзал горло, не давая дышать, не давая придумать, сплести из обрывков истины очередную сеть лжи.

— Что это с тобой, любимый мой волк? Не думала, что баллада так взволнует тебя. Разве кто-то хочет украсть меня? Разве ты отдашь меня кому-то?

Мидир выдохнул сомнения, как дракон — пламя. Правда вырвалась сама.

— Нет! Я никому не отдам тебя. Верь мне, моя дорогая. Я хочу находить твою руку в своей руке каждое утро этого мира.

Этайн засияла, прижалась к Мидиру, спрятав лицо на груди.

Клепсидра Дома Волка застучала особенно звонко, как обычно в преддверии перемен. На кларсахе со звоном лопнула струна, с грохотом рухнула лампа. Розовый плафон раскололся, пламя мгновенно охватило ковер. Мидир взмахнул рукой, смиряя огонь.

— Мой король, — укорил советник. — Она не ваша. Лугнасад заканчивается, не стоит оттягивать неизбежное. Сотрите ей память и отправьте в Верхний прямо сейчас! Отдайте ее…

— Я говорю — нет! — рявкнул Мидир вслух и про себя. Погладил вздрогнувшую Этайн и договорил мысленно для Джареда: — Ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Я не отдам Этайн. Она доверяет мне беспредельно и любит бесконечно. И никогда не узнает об обмане.

— От этого ложь правдой не станет. Все равно, что заливать костер вином!

— Я не верну ее. Не верну! Она — моя женщина. Моя королева!

========== Глава 15. Вереск и младший брат ==========

С Мэллином следовало поговорить немедля. Мидир шепотом попросил Этайн пройтись по саду и лишь потом идти в королевские покои…

В итоге потратил на бесполезный визит к брату слишком много времени — все было как всегда и даже хуже.

Этайн ждала его у дверей, внутрь не заходила. Провела рукой по змейке, обвивающей ее шею, посмотрела с грустью, за которую волчьему королю очень захотелось прибить кого-то. Хотя этот кто-то и так уже изрядно пострадал сегодня.

Мидир поднес ее руку к губам, по-звериному втягивая запах. Кроме привычной теплой сладости вереска, от которой сразу закружилась голова, ее кожа благоухала розами с ноткой хвойной горечи — видно, Этайн в саду все же побывала. И слабо, очень слабо ощущался запах брата.

Надо будет сажать Мэллина дальше от королевы, решил Мидир.

Его бы воля — и Этайн вообще не покидала бы покоев. Но следовало обуздать жадность. Хоть для того, чтобы, как сегодня, можно было слышать ее. Говорить с ней. Любоваться ею в солнечном свете и…

— У тебя глаза снова горят желтым, — прошептала подхваченная на руки Этайн.

— Ты уже знаешь волков. Скажи мне, когда это бывает?

— Когда совсем-совсем нет света.

Мидир покачал головой, и на его «Ещё!..» Этайн продолжила:

— Когда ты взбешен, мое сердце, либо очень возбужден.

— Пр-р-равильно… И нет. Может, был взбешен, а теперь — возбужден?

Стражи стояли ровно и словно не дышали, но их смущение читалось слишком явственно. Мидир, войдя в покои, плотно прикрыл дверь и накинул магический флер, чтобы ни звука, ни шороха не вырывалось наружу!

Этайн хотелось столь сильно, словно они расставались на месяцы. Его ладони гладили ее спину, срывали завязки платья…

— Не сердись на брата, — выдохнула она ему в рот после мучительно-сладкого поцелуя. — Он делает все это… лишь потому…

Какую подоплеку нашла Этайн в каверзах Мэллина, слышать не хотелось. Не хотелось тратить ни секунды более даже на разговоры… На слова «мне бы ополоснуться», ответил рыком, потом вымолвил настолько членораздельно, насколько мог «я тебя вылижу», получив в ответ обожаемый рассыпчатый смех…

Решение, принятое Мидиром вопреки логике, вопреки здравому смыслу, вопреки всему, чему его учили как ши и как короля, странным образом успокоило. Буря в душе улеглась. А касания Этайн довершили дело.

Легкие, словно взмах крыльев бабочки, что на миг уселась на нос злому волку.

Вызвать желание — такой пустяк. Но с Этайн этого не требовалось. Овладеть телом…

Этайн застонала, выгибаясь ему навстречу. Пока бешеная жажда обладания не вытеснила все мысли, Мидир решил, что Джаред прав. У него были и более опытные, и более умелые. Он не мог, не хотел сравнивать. Те слова, что он бросил в запале Эохайду: «Этайн — одна!», стали явью. С ней привычные места расцветали новыми красками, с ней он задыхался от нежности, с ней делился сокровенным. Что нужно, чтобы удержать ее? Какими цепями привязать это эфемерное, непонятное чувство, которое невидимо, неощутимо! Он не хотел думать, вопреки привычному расчету. Она просто нужна ему.

Мидир боялся дотронуться до Этайн хоть каплей магии, нежил ее кончиками пальцев, пока она, расцелованная и заласканная, не заснула на его плече.

Часы пробили двенадцать, волчий король посмотрел на цветущий вереск и выдохнул облегченно.

Если Этайн узнает о подлоге… даже думать об этом было мучительно. Значит, и не должна узнать.

Тревожило Мидира не только это. Она опять почти не ела. Надо будет приказать Вогану приготовить что-нибудь особенное…