О чем знает ветер

– Все книжки хороши, но та, что про Майкла Коллинза, по-моему, самая удачная, – трещала Дейрдре, тасуя томики, жаждая поскорее предъявить мне тот из них, который вызвал у нее столь бурный восторг.

Наверно, я застонала, потому что Дейрдре вдруг уставилась на меня, а Мэйв бросила:

– До чего ж ты бестолковая, Дейрдре! Глаза-то разуй! Тут написано «Энн Галлахер Смит». Получается, жена Томаса Смита, которая утонула в озере и которая изображена на портрете, и автор этих книжек – одно и то же лицо!

– Но… книжки были изданы только нынешней весной в память восемьдесят первой годовщины Пасхального восстания. Каждая библиотека в Ирландии получила их в дар. Ничего не понимаю.

– Можно взглянуть? – прошептала я.

Со священным трепетом Дейрдре положила книги мне на колени. Восемь штук. Всё правильно. Руки мои дрожали, Дейрдре не спускала с них пристального взгляда.

– Текст Энн Галлахер Смит. Иллюстрации доктора Томаса Смита… – Я читала, водя пальцем по строчкам, словно малограмотная. Раскрыла книгу, обнаружила кое-что новенькое. «Посвящение: С любовью в память о волшебных временах передаю в дар эти книги. Оэн Галлахер».

Книги были изданы с использованием новейшего оборудования. У меня на коленях лежали великолепно оформленные факсимильные копии наших с Томасом и Оэном самоделок – блокнотиков, сшитых и проклеенных вручную, проиллюстрированных дилетантом, написанных чернильным пером.

– Это мой дедушка перед смертью заказал, – пролепетала я. – Книжки в детстве принадлежали ему. Хитрец! Мне ни словечка, тайком всё сделал… – Я растрогалась до слез.

– Тем более, Энн, они ваши по праву, – подытожила Дейрдре. – Примите их, пожалуйста. Ой, да вы почти плачете!

– Всё в порядке, это я от неожиданности. Спасибо. Книги восхитительны.

Мэйв словно сдулась. Вся ее язвительность исчезла, и с вопросами она больше не приставала. Видимо, решила: достаточно, что она сама в курсе, кто я такая есть, а из меня признание выбивать жестоко.

– Мы очень любили Энн, – прошептала Мэйв, и губы у нее задрожали. – Про нее всякое болтали, особенно когда она… умерла. Но мы, О'Тулы, не слушали. Робби, мой брат, ею восхищался. Я ей в рот смотрела. Да что там! Когда Энн пропала, в Гарва-Глейб как будто свет погас.

Я промокнула слезы салфеткой и заметила, что Дейрдре делает то же самое. Говорить было выше моих сил – в горле стоял ком.

Мэйв с усилием поднялась, опираясь на клюку. Сигнал для Дейрдре – время визита истекло. Дейрдре отняла от лица льняную салфетку, ойкнула и извинилась за то, что испачкала ее тушью для ресниц. Я начала расставлять книги на полке. Ноги у меня подкашивались, однако не проводить гостей до двери я сочла невежливым.

В холле Мэйв нарочно замешкалась. Уже когда Дейрдре сошла с крыльца, Мэйв шепнула:

– Энн, слазай, поищи дневники. Из них всё узнаешь. Кстати, Томас Смит сгодится тебе в персонажи. Да-да, для новой книги. Он был выдающимся человеком, о таких и надобно писать. И вот еще что: наведайся в Баллинагар. Мертвые – они немало порасскажут тому, кто ухо востро держит. Я вот всегда держу.

– Да. Обязательно, – всхлипнула я. Настанет ли такой день, когда я вновь буду хозяйкой собственных эмоций?

– Жду тебя в гости, – продолжала Мэйв. – Подруги-то мои поумирали все. Зрение плохое стало – сама за руль не сажусь, а при Дейрдре говорить себе дороже. Еще упечет меня в дурдом, как маразматичку старую.

– Спасибо, Мэйв. Я приеду к вам. Скоро, – пообещала я, хихикнув сквозь слезы.

Обещание не было пустыми словами, способом отделаться от назойливой старухи. Я и правда решила к ней съездить.

* * *

Что касается верхней полки, я собиралась с силами несколько дней. Входила в библиотеку, косилась на лестницу – и выскакивала вон. Подняться по ступеням, балансировать на узенькой рейке? Разве не этим я занимаюсь с тех пор, как выпала из 1922 года? Разве я не зависла над пустотой? Равновесие может нарушиться ежесекундно – влево ли, вправо ли качнется метафорическая леска с крючком. Я не сплю ночами, я даже вдохнуть поглубже не рискую. Самое интересное, я продолжаю жить. Я почти притерпелась к боли.

Кончилось тем, что Кевин застал меня в обнимку с лестницей, со взглядом, прикованным к верхней полке.

– Вам помочь, Энн?

Прямо чувствовалось, насколько ему трудно дается это «Энн» без «мисс» или «мэм». Сама себе я показалась старухой. Можно подумать, у нас с Кевином разница в возрасте не шесть лет, а все шестьдесят.

Я отпрянула от лестницы, однако равновесие сохранила.

– Да, пожалуйста. Посмотрите, нет ли там, наверху, блокнотов в кожаных обложках. Если есть, давайте их сюда.

Перед мысленным взором возник озерный берег, я услышала чмоканье воды среди камушков. Вот и решилась. Теперь вдохнуть поглубже…

Кевин полез по ступеням, металлическая лестница загудела под ним.

– Ага, вижу блокноты! Навскидку штук шесть-семь будет.

– Откройте любой и посмотрите, каким числом датирована первая запись. И последняя тоже.

– Ладно, – отозвался Кевин. В голосе сквозило сомнение – вероятно, в моей адекватности. Зашелестели страницы.