О чем знает ветер

В обычных обстоятельствах, в прежней моей жизни, я тоже принадлежала к числу «тетенек», которым по нраву делать покупки. Но теперь меня мучил страх: все эти сооружения прошлого века, эти корсеты с ложноножками чулочных подпруг, да еще моя полная зависимость от Томаса! Между тем город Слайго уже показался вдали. Я стала всматриваться – может, разгляжу Аббатство. Оно настолько старинное, что вполне сойдет за вневременной мост. Но я не видела знакомых контуров, и сердце мое билось всё тревожнее.

– У меня есть сережки… и кольцо, – промямлила я. – Довольно дорогие вещи…

Нет, не то. Насчет ценности кольца я не в курсе. Я начала второй заход.

– Мои… украшения можно продать. Поможешь, Томас? Мне нужны наличные деньги, а раз я обладаю действительно ценными вещами, то…

– О деньгах не волнуйся, – бросил Томас.

Неужели он намерен меня содержать? Томас Смит, сельский врач, с которым благодарные пациенты расплачиваются натурой – поросятами, курами, картошкой? Очень странная, необоснованная расточительность.

– Нет, Томас, мне нужны собственные деньги. И работа. Я хочу трудоустроиться.

Боже Всемогущий. Трудоустроиться! Я в жизни не работала. Я книжки писала с тех пор, как научилась слова в предложения складывать. А писательство – это никакой не труд. По крайней мере, для меня.

– Можешь мне ассистировать. – Томас глядел на дорогу с максимальной сосредоточенностью.

– Я не медсестра!

Напрасно я так. Вдруг на медсестру училась другая Энн Галлахер? Вдруг она действительно ассистировала Томасу Смиту?

– От тебя не требуется специальных знаний. Подай-принеси – не более. Мне край как нужна дополнительная пара рук.

– А мне край как нужны собственные деньги. Чтобы купить приличную одежду.

– Бабушка говорит, тебе, мама, надо звать нашего Дока доктором Смитом, – встрял Оэн. – А Док должен звать тебя миссис Галлахер.

Мы с Томасом опешили. Я просто слов не находила. Зато Томас быстро сориентировался.

– Послушай-ка, Оэн. Твоя бабушка ведь тоже миссис Галлахер. Представь, какая будет путаница! Кроме того, мы с твоей мамой познакомились, еще когда она носила другую фамилию. Мы привыкли называть друг друга по имени. Вот у тебя подружка, Мириам, – разве ты зовешь ее мисс МакХью?

Оэн прикрыл ладошкой рот, но смешок всё равно прорвался.

– Мириам – не мисс. Она – самая настоящая вредина!

– Вот и Энн такая же. – Томас сверкнул на меня глазами и отвернулся, но брови его взлетели, смягчив смысл слов.

– Есть в Слайго толковый ювелир? Или надежный ломбард? – не отставала я. Раз уж Томас меня врединой назвал, докажу, что он был недалек от истины. Ой! А вдруг слово «ломбард» сейчас не в ходу? – То есть где сережки и кольцо можно заложить…

Томас вздохнул. Мы тряслись по ухабистой дороге.

– У меня в Слайго три пациента. Визит к каждому из них много времени не займет. Вас с Оэном я отвезу на Нокс-стрит. Слышишь, Оэн? Я на тебя надеюсь. Береги маму, помогай ей. Там, напротив Королевского банка, имеется ломбард. Хозяина зовут Дэниел Келли. Он тебе нос не натянет, Энн. Когда разберешься со своими драгоценностями, иди в магазин «Лайонс». Там есть всё, что нужно женщине.

Услыхав про «Лайонс», Оэн запрыгал на сиденье.

– Я, когда освобожусь, подъеду прямо к магазину, Энн. Жди меня там, – докончил Томас.

Мы пересекли реку Гаравог по мосту Хайд – подумать только, здесь я шла пешком всего две недели назад! Городской пейзаж изменился немногим больше сельского, но возврат во времени на восемьдесят лет здесь, в Слайго, был куда как ощутим. Во-первых, улица – никакого асфальта, но и никаких пробок. Во-вторых, туристы, точнее, их отсутствие. В-третьих, постройки – они гораздо новее, чем в 2001 году (что логично). Музей Уильяма Батлера Йейтса на своем месте, только… Стоп! Какой же это музей? Это банк, вон и вывеска имеется соответствующая. Автомобили да фургоны (все – черного цвета) в явном меньшинстве перед гужевыми повозками. Пешеходы элегантны и деловиты. Строгость ли костюмов с галстуками, жилетами, карманными часами-луковицами; длинные ли женские платья и высокие, но устойчивые каблуки изящных ботинок; обязательные ли шляпы и пальто (даром что по календарю у нас июль месяц) – внушали ощущение ирреальности. Я словно попала на съемочную площадку; мне, Оэну и Томасу предстояло играть роли в этом атмосферном кино.

– Энн? – позвал Томас.

Отвлек меня от фасадов, тротуаров, фонарных столбов, старинных автомобилей и повозок; от людей, которые… которые давным-давно были мертвы.

Автомобиль остановился через две двери от здания Королевского банка. По оконному стеклу шла надпись «Келли и К» – сплошные барочные завитушки. Оэн заерзал, явно желая поскорее выйти и размяться. Влажными от страха пальцами я взялась за дверную ручку.

– Томас, ты сказал, что хозяин ломбарда мне нос не натянет. Но я не представляю, какую цену считать справедливой.