О чем знает ветер

Он уже был в столовой, когда я вошла. Ни Лиам, ни Бриджид на мое появление не отреагировали, занятые беседой. Оэн хлопнул ладошкой по стулу рядом с собой – в полном восторге, что наконец-то я сяду с ним, раз место подле бабушки занял дядя. Я почти упала на стул. При виде Лиама меня охватил тошнотворный страх. Томас немного запоздал, усевшись же, завел разговор с Лиамом. При таком раскладе я слова вымолвить не могла, а что до ужина, мне кусок в горло не лез.

Как только приличия позволили, я встала из-за стола. Думала, сейчас шмыгну к себе в спальню. Но тут Оэн уцепился за меня, пропищал:

– Мама, а давай сегодня ТЫ меня выкупаешь и спать уложишь!

Бриджид с непривычной готовностью уступила мне эти дела – ей определенно хотелось побыть с сыном. И вот я сижу возле кроватки Оэна. Сказка давно убаюкала Оэна, я же не имею ни сил, ни духу подняться, пройти к себе. Я даже шевельнуться боюсь.

Нужно сообщить Томасу, что в меня стрелял не кто-нибудь, а Лиам. Да, но как? Томас спросит, почему я столько времени молчала. Если я – Энн, вдова Деклана, уж конечно, я должна была узнать Лиама, своего деверя! А сам Лиам? Неужели он не узнал невестку? Зачем тогда выстрелил? Зачем хотел убить Энн Галлахер? То есть меня. В общем, нас обеих.

Я застонала вслух, и Оэн вздрогнул, завозился под одеялом. Пришлось в прямом смысле зажать себе рот. Почему Лиам не встревожен? Он явился открыто, весь вечер болтал с матерью и Томасом о пустяках, уплетал за обе щеки жаркое и просил добавки. А чего ему бояться? Я живу в Гарва-Глейб почти два месяца – и до сих пор не предъявила обвинений.

Естественно. С моей стороны безрассудно было бы обвинять Лиама. Его-то персона сомнений не вызывает. В отличие от моей. Сказав против него «А», мне пришлось бы объяснять свое появление посредством всех остальных букв алфавита.

Всю ночь я так и просидела над Оэном. В свою спальню вернуться не рискнула. Рано поутру Томас обнаружил меня в кресле, спящую, – от неестественной позы платье помялось, волосы сбились набок. Томас склонился надо мной, погладил по щеке. Сработали подсознательные механизмы защиты: я стиснула кулаки и, наверно, исторгла бы даже боевой клич, если бы Томас не прижал пальцы к моим губам.

– Тише, тише, Энн. Я сначала к тебе зашел, смотрю – постель не разобрана. Я подумал…

Напряжение в голосе, обрыв фразы ясно дали понять, какое именно подозрение охватило Томаса.

– Что случилось?

Я задала этот вопрос, потому что заметила: Томас одет точно так же, как накануне вечером.

– Робби бредит. Ему надо в больницу. Вероятно, в мозге застрял обломок кости – он и вызвал воспаление. У меня нет ни условий, ни опыта для такой операции. Короче, я немедленно везу Робби в Дублин.

– Можно с тобой?

Что угодно – лишь бы не оставаться без Томаса. Лиам Галлахер наверняка бродит поблизости. Может, когда из Гарва-Глейб заберут оружие, уйдет и Лиам; но пока он здесь.

– Тебе хочется поехать в Дублин? – удивился Томас.

– Сам прикинь: ты будешь машину вести, а за Робби кому присматривать? Кто ему голову поддержит, чтоб в дороге окончательно не растрясло?

– Ты права, – согласился Томас.

– И я, и я с вами! – Это Оэн проснулся. – Я тоже буду помогать!

– В другой раз, малыш.

Томас присел на кровать, горячо обнял Оэна.

– Я бы с радостью взял тебя с собой. Я бы тебя всюду возил, будь у меня время. Но сейчас тебе в Дублин нельзя. Робби очень плох. Поездка будет совсем не веселая.

– Почему тогда мама хочет ехать? Ей весело, а мне нет?

– И маме не весело. Она едет, потому что мне нужна ее помощь.

– А наша книжка? Мама для меня новую книжку сочиняет!

Первый томик «Приключений Оэна Галлахера» имел огромный успех. Я написала второй и засела за третий, держа в голове заказ главного протагониста – путешествия в Японию, Нью-Йорк и Тимбукту.

– Ну а для картинок вы с мамой место оставляете? – встревожился Томас.

– А как же! Внизу страниц. Только ты, Док, за нами теперь не поспеешь, – вздохнул Оэн.

– С делами разберусь – наверстаю, – пообещал Томас. – Кстати, почему бы тебе, малыш, самому не нарисовать несколько картинок? Ты ведь у нас художником растешь.

Оэн зевнул, умудрившись заодно и кивнуть. Он еще толком не проснулся, в Дублин мы его не брали – что и оставалось, кроме как повернуться на другой бок? Томас поправил одеяло, я коснулась губами веснушчатой щечки, шепнула «Спи, родной», и мы с Томасом на цыпочках покинули детскую.

– Энн, надо спешить. Дэниел О'Тул отнесет сына в автомобиль. Ты через пятнадцать минут будешь готова?

Я кивнула, готовая бежать собираться.

– Энн!

– Да?

– Прихвати нарядное платье. Лучше всего красное. Саквояж в чулане под лестницей.

Без лишних вопросов я поспешила в свою комнату.

* * *