О чём мечтают академические «левые»? (без илл.)

Можно ли представить себе, чтобы солидный университетский профессор с зарплатой несколько тысяч долларов (подозреваю, что Магун зарабатывает примерно такую сумму, о чём явно мечтают и его последыши) вдруг однажды ни с того ни с сего всё бросил и стал революционером? Я имею в виду: стал по-настоящему, а не подписал очередную ни на что не влияющую петицию или дал интервью очередному буржуазному журналу. Зачем ему это? У профессора всё хорошо: зарплата, пост, имидж «прогрессивного интеллектуала», балующегося «левизной». А чтобы как-то заглушить остатки совести и убедить всех вокруг в том, что вся его деятельность — и есть «борьба с режимом», профессор, действующий или потенциальный, будет с удовольствием рассказывать сказки о «негативной революции», дихотомии события-актора, читать и рекомендовать читать Карла Шмитта — члена Национал-социалистической партии Германии с 1 мая 1933 года, пособника «ночи длинных ножей», «философа», которого любой уважающий себя левый и антифашист должен бы казнить на месте. Профессор Магун утверждает: «Я считаю, что Шмитт, написавший довольно слабый текст про Понятие Политического (но с хлесткой критикой либерализма в конце), потом занялся очень интересной самокритикой, и вот эта рефлексия — один из самых лучших анализов современности (Номос земли и Понятие партизана). Хотя взгляды у него до конца жизни были весьма консервативные, мы, как я говорил сегодня на презентации, не должны превращать науку в партийную деятельность»[2]. Чудесно. Магун, человек, настаивающий на том, что он левый, говорит, что не надо превращать науку в партийную деятельность! В то время как его кумир Шмитт был самым натуральным партийным философом. Одно из двух: либо Магун дурак и фактически ведёт свою паству на заклание (на расправу политическому и классовому врагу, в частности, ультраправым), в то же время (вследствие нехватки ума) восхищаясь фашистской сволочью Шмиттом, действовавшим вопреки установке на «непартийность» науки, либо Магун продался и призывает продаться остальных. Для начала — «не превращать науку в партийную деятельность». Всякий порядочный левый как раз должен превращать науку в партийную деятельность, ежечасно и ежеминутно вести политическую пропаганду, конечно, в том случае, если наука понимается не как сеть академических институтов, но как процесс достижения объективной истины. Всякая подлинная — левая — наука по определению противостоит академической науке. Если кто-то рассчитывает, что в рамках буржуазной (то есть принадлежащей классовому врагу) академической институции он сможет сделать что-то полезное для социальной революции, он либо дурак, либо продался. Нездоровая популярность Шмитта и «консервативной революции» в целом в последние годы объясняется тем, что это очень удобная для режима идеология: с одной стороны, критикуется либерализм в угоду консервативной части правящих слоёв и прислуживающих интеллектуалов, с другой, создаётся надёжная защита от подлинной, леворадикальной критики, в то время как шмиттианство может стать духовной основной только для погромов и фашизма, а это безопасно для капитализма.

Поле краха революционных движений 1960-х на Западе правящие классы широко прибегли к прямому подкупу бывших левых в рамках академических структур. Эта публика получила кафедры, оклады, вооружилась теориями в стиле Деррида и стала совершенно безвредной для капитализма. Бывшие левые продались и стали проститутками. Теперь эту практику, успешно апробированную в метрополии, переносят в страны новой периферии. Одним из первых таких продавшихся в России является профессор Магун — который, в отличие от западных бывших левых, в своей биографии не может похвастаться вообще никаким порядочным, то есть революционным, этапом, — что, впрочем, не отменяет того, что он дурак: не просто пайку отрабатывает, обсасывая детали писанины Шмитта и Агамбена, но делает это искренне, с удовольствием, попутно вербуя в академические шлюхи «молодую поросль».

Типичным представителем такой «молодой поросли» является и сам автор заметки г-н Алюков. Что мы знаем о Алюкове, кроме того, что он — троцкист?