О чём пела золотая кукушка

Но на этот раз всадник не гнал коня. Медленно, в такт шагам покачивая гривастой головой, ступал Хара-Хулат, а мысли его хозяина, не знающего страха храбреца, уносились, словно ветер с полноводной реки, к родному очагу, к своей белоснежной юрте, где вскоре (он, наверно, и не узнает об этом) родится его дочь с ласковым именем Хан-Чачах.

Глава шестая О том, как, выполнив наказ старших, два юных богатыря получили имена и сын Хулатая стал называться Албанчи, а сын Хан-Миргена— Тюн-Хара

Говорят, что до самого синего моря дорога длиною в год; говорят, что до самого белого моря дорога длиною в жизнь. Кто проверил это, сам знает, а кто не знает, пусть проверит.

Не для того пустились в дальние странствия два юных алыпа, чтобы попусту мерить землю шагами и считать звезды над головой. Завет старших надежно охранял их в пути, и ничто не могло заставить их повернуть вспять, показав спину судьбе.

День зажигал и гасил солнце, ночь уступала дорогу луне, и ее бледнолицый круг покорно поднимался над окоемом и покорно скрывался в свой подземный чертог. Время бежало так же быстро, как преследуемый голодным волком заяц, и текло так же лениво, как лениво уползает в нору пресытившаяся змея.

Богатыри не знали, долго ли, медленно ли идут они. Звериные тропы сменялись степными просторами, а за полноводными реками возникали неприступные гряды гор.

Но однажды, когда предрассветный туман, словно стадо белых овец, рассеялся, гонимый дыханием прохладного ветра, усталые юноши услышали зловещий нарастающий гул.

Приложив правое ухо к земле, сын Хулатая сказал:

— Мне неведом этот незнакомый шум.

Приложив левое ухо к земле, сын Хан-Миргена сказал:

— Я никогда еще не слышал подобного звука.

И, словно сговорившись, они стремглав бросились, обгоняя друг друга, к огромному гранитному утесу, видневшемуся впереди. А как только юноши добежали до каменной глыбы и, запыхавшись, опустились у ее подножия, взору их открылась безбрежная синева.

— Неужели небо, опрокинутое на землю, люди называют морем? — молвил сын Хулатая.

— Наверно, морем называют небо, которое разлилось по земле, — неуверенно ответил сын Хан-Миргена. — Но как бы там ни было, мы, видимо, достигли заветной цели.

— Да, — сказал сын Хулатая. — Это то самое море, о котором говорила нам мудрая сестра твоего отца, прекрасноликая Алып-Хан-Хыс. И мне кажется, что встречи с ним я ждал целую вечность. Но я уступаю тебе дорогу! Прыгай первым и соверши подвиг во славу храброго рода Хан-Миргена! Покори каменистое дно бурного моря — и ты обретешь быстроногого карего скакуна и заслужишь богатырское имя. Вперед, мой брат! Что же ты медлишь?

Но сын Хан-Миргена с опаской смотрел на разбушевавшуюся морскую стихию.

Волны величиною с пустынную вершину безлесой горы обрушивались па скалистый берег. Белая пена набегала на камни и с неистовым гулом откатывалась назад, оставляя после себя шевелящуюся сеть зеленых водорослей.

— Нет, — боязливо передернул плечами сын Хан-Миргена, — в бездонной пучине не ищут славы! Негоже мне, потомку гордых алыпов, искать голой пяткой каменистое дно! А если проклятый водоворот затянет меня в черную бездну, где нет ни солнца, ни луны и ни звезд? Кто вспомнит обо мне? Кто назовет мое имя?

— Не по той тропе направил ты бег быстрых дум, брат мой, — угрюмо сказал сын Хулатая. — У тебя еще даже имени нет, а ты уже печешься о том, чтобы его не забыли. Я уступил тебе право быть первым, а ты… ты недостоин этого! Ты — жалкий трус и думаешь только о себе! Ну что ж, орлы не летают попарно — это удел мелких птах! Я иду! А ты оставайся на берегу и грей пятки в горячем песке! Мне стыдно за тебя, и я жалею, что называл тебя своим братом. Прощай, сын Хан-Миргена, предавший память предков! Я не хочу больше знать и видеть тебя!

И сын Хулатая, не оглядываясь, побежал по песчаной косе, туда, где с грохотом дробились о скалы белогривые волны.

Войдя по пояс в мутно-зеленую воду, он на мгновение остановился и тронул ладонью волну так, словно похлопал по шее боевого коня, чтобы охладить его пыл. И бурная волна покорно отступила, обнажив песчаное дно, будто приглашая юного алыпа следовать за собой.

Сын Хулатая сделал еще один шаг и вскоре скрылся в морской пучине.

Зеленая тина упругими канатами опутала руки, мутная пелена ила легла на глаза, а длинные водоросли цеплялись за ноги и мешали плыть. И вскоре ладони его коснулись каменистого дна.

Отважный юноша огляделся. Перед ним за зеленой шевелящейся пеленой водорослей лежала огромная рыба, подобная черной скале, вросшей в самое дно. Лишь раскачивающийся из стороны в сторону хвост предупреждал о страшной опасности. Хищница выжидала и готовилась к нападению.

«Нет, — подумал сын Хулатая, — так просто мне не одолеть это чудовище. Здесь нужна не только сила, но и хитрость. Попробую разозлить морскую образину!»

Юноша сложил ладони и, оттолкнувшись от толщи воды ногами, обратился в белую рыбешку с острыми зубами и колючими плавниками.