О чём речь

История сочетания клика Тито такова. В годы Второй мировой войны Иосиф Броз Тито был организатором партизанской борьбы в Югославии. С декабря 1945 года он возглавил правительство ФНРЮ. Тито был награжден советским орденом «Победа», орденами Ленина и Суворова I степени. Но в 1948-м отношения Югославии с СССР резко ухудшились. Это было связано в первую очередь с тем, что руководители Компартии Югославии без всякого восторга отнеслись к идее включения Югославии в Советскую федерацию. В 1949-м советское руководство разорвало Договор о дружбе, взаимной помощи и послевоенном сотрудничестве от 1945 года. Было заявлено, что в Югославии утвердился «антикоммунистический полицейский режим фашистского типа». Руководство КПЮ теперь стало характеризоваться в советской пропаганде исключительно так: «клика Тито – наемные шпионы и убийцы». Вот, например, заголовок: «Фашистская клика Тито – злейший враг мира»(Труд. 1952. 12 сентября). Да, не забудем еще жемчужину: «кровавая собака Тито». Как утверждал на XX съезде Н. С. Хрущев, Сталин даже сказал: «Достаточно мне пальцем шевельнуть, и Тито больше не будет». И вот в 1955 году отношение к Тито снова изменилось. Не мудрено, что многие люди запутались и не успели перестроиться, особенно если само слова клика знали только из сочетания клика Тито – Ранковича.

Колыбельная для лифта

Когда я была студенткой, то несколько раз ездила в диалектологические экспедиции в Архангельскую область. Дело было в начале 80-х. Я училась тогда в университете, и летом мы поехали в такую экспедицию. И вот идем мы из одной деревни в другую, это несколько километров, кругом, сколько хватает глаз, каргопольские просторы. Вдруг навстречу нам – живописная группа с рюкзаками, ну явно же москвичи. Мы их, не говоря худого слова, и спрашиваем: «Что нового в Москве?» А они нам тоже без лишних слов: «Да вот, ОСиПЛ закрывают». ОСиПЛ, кто не знает, – это Отделение структурной и прикладной лингвистики (теперь теоретической и прикладной – ОТиПЛ, то есть) филфака МГУ – тогдашний оазис лингвистической мысли и, естественно, объект постоянных нападок гонителей всего живого и прогрессивного.

Итак, о наших экспедициях. В основном это были вымирающие деревни, населенные по преимуществу старушками. Многие из них были уже в том возрасте, когда недавнее прошлое изглаживается из памяти, зато отчетливо рисуется прошлое давнее. Конечно, нас прежде всего интересовали всякие там закрытые «о», рефлексы «ять», причастный перфект, функции творительного падежа или, скажем, названия частей ткацкого станка, но кое-что было и про жизнь. И вот вспоминаю, как одна такая старушка рассказывала о своей давней поездке в Ленинград. По ее рассказу выходило, что едва ли не самым ярким впечатлением было то, что она «в зыбке каталась». Зыбкой она называла лифт, а вообще-то зыбка – это подвесная колыбель. Кстати, строительный подъемник и у нас ведь называют люлькой. Меня тогда очень заинтересовала эта метафора. Я подумала, что, хотя диалектное зыбка на первый взгляд хорошо переводится литературным словом колыбель, трудно себе представить, чтобы носитель литературного языка сравнил лифт с колыбелью. Видимо, в этих словах, хотя оба они этимологически связаны с идеей качания (ср. зыбкий, колебать) и описывают одну и ту же реальность, на первом плане разные признаки объекта: в зыбке главное то, что она болтается, а в колыбели – то, что в ней лежит и подрастает ребенок. Он лежит, а ему поют колыбельную. Нормальная метафора представлена, скажем, во фразе «Ленинград – колыбель революции». Сомнительно, чтобы подобное употребление могло быть у слов зыбка или люлька.

Слово зыбка по отношению к лифту занятно еще и тем, что в нем очень ясно виден деревенский житель, который недоверчиво ступает на зыбкий пол лифта, а потом ойкает и зажмуривается, когда лифт дергается и начинается рискованный подъем. Современный городской житель при слове лифт обычно ни о чем таком не думает. Для него лифт – это возможность не тащиться по лестнице. Вошел, нажал кнопку – и пожалуйста, поднимайся хоть на сто этажей.

Это я все к чему рассказываю. В последнее время невероятно популярным стало выражение социальный лифт.

Конечно, в качестве научного термина оно существовало давно, но сейчас сделалось пропагандистским штампом. Причем синонимичное выражение вертикальная мобильность так общество не возбуждает. Конечно, ведь слово мобильность наводит на мысль о том, что надо самому как-то пошевеливаться. А слово лифт скорее рисует другой образ: нужно только исхитриться и влезть в него – дальше уж он гарантированно вознесет тебя к ослепительным вершинам. Невозможно не заметить, что эта идея лифта легла на образ вертикали, властной вертикали, который столь характерен для последнего времени.