Когда он подрастет, нужно подвигать его на более смелые действия, чем те, на которые он способен в силу своего природного характера; если вы видите, что он отступает перед чем-либо таким, с чем, по вашему основательному предположению, вполне бы справился, если бы только имел смелость взяться за это, то сначала поддержите его, затем постарайтесь постепенно подвинуть его вперед, пользуясь присущим детям чувством стыда, пока наконец он не обретет уверенности в себе, а вместе с нею и власти над собою; в награду за свое достижение он должен получить похвалу и одобрение других. Когда же он таким образом постепенно приобретет достаточную решительность, чтобы не уклоняться из страха перед опасностью от исполнения своего долга; когда страх не будет в неожиданных или опасных случаях расстраивать его душу и приводить в дрожь его тело, лишать его способности к действию и побуждать уклониться от него – тогда можно будет сказать, что он обладает мужеством разумного существа. Такую именно закалку мы должны путем привычки и упражнений давать детям, используя для этой цели каждый подходящий случай.
§ 116. Я часто наблюдал у детей следующую черту: когда им попадет в руки какое-нибудь беспомощное создание, они склонны дурно обходиться с ним: часто мучают и очень жестоко обращаются с маленькими птичками, бабочками и другими подобными беспомощными животными, оказавшимися в их власти, причем делают это с каким-то видимым наслаждением. Я считаю, что нужно здесь за ними следить и, если у них проявляется наклонность к такой жестокости, учить их противоположному обращению; ибо под влиянием привычки мучить и убивать животных их душа будет постепенно грубеть также по отношению к людям; и те, которые находят удовольствие в причинении страданий и уничтожении низших существ, не будут особенно склонны проявлять сострадание и кроткое отношение к себе подобным. Наша практика учитывает это тем, что исключает мясников из состава присяжных, решающих вопросы жизни и смерти человека.
Детская и подростковая жестокость в классической этике не рассматривалась обособленно, но только как часть общей грубости и рабского, зависимого поведения. Отдельной темой она становится в литературе барокко и Просвещения, можно вспомнить «Симплициссимус» Гриммельсгаузена или «Приключения Гулливера» Дж. Свифта.