О да, профессор!

      Чертов Марат пристал ко мне еще на прошлой паре. А чего такая счастливая, а чего глаза горят? А как прошли выходные? А когда еще сходим в клуб, только чтобы без Мефистофеля?

      Даже Юлька и та меньше выпытывала у меня о том, как я добралась до дома и куда исчезла из клуба так стремительно. Азаров же знал, видел лично, как Мефистофель усадил меня к себе и увез. И все равно зачем-то задавал вопросы с этой кривой ухмылочкой, вероятно, прекрасно зная, что я не смогу дать ему ответ при всех.

      На паре Мефистофеля Азаров совсем сдурел. Снова сел со мной, отпихнув Юльку, а подруга почему-то решила не обращать внимания на мои глаза, как у кота в «Шреке», и ретировалась на первую парту к Полине.

      А после… Мефистофель показал, каким собственником он может быть. Это было неожиданно и не так нежно, как в первый раз на кафедре. Сейчас Матвей полностью управлял мной, а уж эти его шлепки… Они, черт возьми, эхом раздавались на всю опустевшую аудиторию! Мне казалось, в этот момент их слышит весь универ.

      А еще я не верила, что Матвей сделает это прямо в аудитории, но опасность, его голодная ярость и особенно шлепки на столе преподавателя все это вдохновляло на подвиги.

      После он целовал меня, как сумасшедший, усадив на стол перед собой, и его руки были везде.

      И только чей-то громкий окрик в коридоре за запертой дверью вернул нас с небес на землю.

– Сумасшедшая, – прошептал он, тяжело дыша. – Что же ты делаешь со мной? Поехали отсюда. У тебя ведь нет пар?

– А вы предлагаете их прогулять, профессор?

– Марго! – взмолился он, снова сгребая меня в охапку.

      Беспроигрышное оружие.

– Так есть или нет?

– Нет, твоя была последней.

– Жду тебя на углу квартала через пятнадцать минут.

      Ах да, я ведь не смогу сесть к нему в машину на глазах у всего универа. Кивнула, и он ушел первым, сказав, что быстро заскочит на кафедру.

      А я постаралась хотя бы не бегом спускаться по лестницам. Только остановилась во дворе, чтобы быстро звякнуть маме.

– Буду работать с курсовой, мам. Очень сложная тема досталась. А ты же знаешь, как я хочу поскорее на журфак. Надо добить.

– Удивительное рвение, Маргарита, – отозвалась мама. – Вот бы ты так раньше училась, а?

      Тем же голосом она говорила со мной, когда я в субботу сказала, что еще должна позаниматься с Юлькой, раз уж осталась у нее на ночь. Черт, мама это мама. Не удастся ее долго водить за нос. Она чувствует такие вещи даже на расстоянии.

      Но я понятия не имею, как сказать ей: «Привет, мам. Это мой профессор. И мой парень. И мой куратор по курсовой. Три в одном, мам! А еще он очень круто целуется. А обо всем остальном тебе знать необязательно».

      О да. Матвею не жить после такого.

– Привет, – снова улыбнулся он, когда я села в машину. – Есть хочешь?

– После захочу, – многозначительно ответила я.

– Ох, Марго, с такой улыбкой мы даже до дома не доедем… А впрочем, к черту! – Матвей дал по тормозам и развернулся в неположенном месте. – Поехали на пикник!

– Что?! – расхохоталась я. – Скоро стемнеет! И вообще холодно! И у нас с собой ничего нет!

– Ты не замерзнешь, обещаю, – проговорил он с улыбкой Дьявола. – А пока мы едем, расскажи мне, почему я так и не получил план твоей курсовой на почту? Кажется, кто-то обещал мне выслать его на выходных.

      Я уставилась на него.

– Ты серьезно?

– Абсолютно. Я ведь говорил, что не дам тебе поблажек.

– Ох даже так. Ну, видите ли, Матвей Александрович, я была занята на этих выходных. У меня был первый секс, и все вышло настолько паршиво, что я потом два дня сидеть не могла…. Матвей, ты должен смотреть на дорогу! – взвизгнула я.

      Он мельком глянул на шоссе, затормозил на светофоре и снова посмотрел на меня.

– Это шутка? Или тебе действительно было так больно? Так может не надо…

– У тебя что, никогда не было девственниц?

– Отвечай прямо, Марго!

– Тебе почти тридцать, Матвей! Погугли, в конце-то концов, как это бывает!

– У меня нет привычки регулярно лишать кого-то девственности, Марго! И вообще, причем здесь мой возраст? Снова?

– Просто… Тебе почти тридцать! Это офигеть, как много. Я никогда не перестану этому удивляться.

      Матвей закатил глаза.

– Вообще-то, восемьдесять это офигеть, как много, а не тридцать.

– Ага-ага, успокаивай себя. Ужас! Когда мне будет тридцать, тебе будет почти пятьдесят!

– Только сорок, Марго! И ты от курсовой-то не отвлекайся! Иначе такими темпами писать ты ее тоже будешь до тридцати.

– Вот ты нудный. Окей. Глава первая! – торжественно произнесла я.

– Сначала идут вступление и тема работы, – прогудел дотошный Матвей.

      Так мы и ехали. Не знаю, почему рядом с ним единственный вариант заткнуть мне рот – это поцелуи. Но, кажется, Матвея мой треп веселит. Пока что.

Мы выехали за город и помчались по пустой трассе мимо зеленеющих деревьев. Закат в этот вечер был божественным. Жаль, потом свернули и поехали по проселочной дороге, поднимая столб пыли. Вся красота природы отступила на второй план.

      А потом дорогу нам перегородили ворота, Матвей вышел и громко постучал. Ему ответил лай собак, а после и какой-то заспанный человек в фуфайке. Ворота отъехали в сторону, Матвей вернулся в машину, и мы заехали на территорию.