o da206a87ca827620

обложку от книги. «Библия» - истертые золотистые буквы. Что-то знакомое в этом

странном названии. Кажется, это как-то связано с Галей, с утром на светлой

террасе…

Задумавшись, я подобрал с пола окурок, развернул тонкую обгорелую

бумагу. Буквы хлынули мне в глаза.

«и солнце стало мрачно как власяница, и луна сделалась как кровь.

И звезды небесные пали на землю, как смоковница, потрясаемая сильным

ветром, роняет незрелые смоквы свои.

И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись

с мест своих»2.

Так вот значит, как это было! Я представил (или вспомнил?): багровый

шар, поглотивший солнце, красные полосы на небе, словно росчерки гигантского

пера. Дрожь под ногами или в ногах и, - особенно ярко, – медленно падающий,

дрожащий от ветра осенний лист. Осенний лист в разгар лета…

Вертолет начал снижаться.

Из-за леса показался разрушенный городок – кучи битого кирпича, воронки,

полные зеленой жидкости. Посреди городка - башня, похожая на гигантский

стебель борщевика.

-Андрей?- хрипло сказала Марина.

-А?

-Я не могу посадить его.

В голосе звенело отчаянье.

Несмотря на усилия Марины, скорость машины не падала, и даже мне

стало ясно, что если попытаться сесть, нас размажет по земле. Ровная

поверхность – это смерть, но…

-Поворачивай к лесу.

Марине потянула обмотанную синей лентой рукоятку. Вертолет взял влево.

Лопасти, казалось, застыли на месте, но я знал, что они бешено вращаются.

Машина понеслась над макушками елей, поднимая белые вихри.

-Ты можешь хоть немного сбросить скорость? – заорал я.

Снежная пыль проникала в кабину, колола лицо, попадала в рот.

-Попробую, - глухо отозвалась Марина.

-Ну?

-Я уже сбросила.

Совсем ничего не почувствовал.

-Сделай наклон и вылезай.

Марина кивнула, надавила на рукоятку. Скоро вертолет запашет носом…

Она покинула место пилота и, скрючившись рядом со мной, встала

напротив шевелящейся снежной стены – бледная и решительная.

Многолетние кроны затрещали. Сила, сопротивляться которой было

невозможно, выдернула меня из машины и швырнула на деревья. Я полетел вниз,

пытаясь зацепиться за ветки, обдирая сучьями руки. Вслед устремился хвост с

вращающимся винтом. Но я падал быстрее.

Земля ударила меня.

-Андрей, - сквозь муть я увидел Марину. Сел, встряхнул головой. В ушах

гудело – я потрогал мочку, на пальцах осталась кровь.

2 «Откровение святого Иоанна Богослова» (6; 12-14).

35

-Как ты? – спросил, не узнав свой голос.

-В порядке. А ты?

Я отвернулся и сплюнул кровью на сугроб. Зачерпнул две горсточки сухого

снега - одну растопил во рту и выплюнул, другой растер лицо. Как будто

полегчало… Пришло понимание того, как дико, отчаянно нам повезло. Мы внизу,

на земле, и мы живы.

Марина что-то долго говорила, но я лишь уловил:

-Ты можешь опереться на мое плечо, не думай – я сильная…

Да, Марина, ты сильная.

Я сидел, прислонившись спиной к дереву, и смотрел на Марину, которая

ходила взад-вперед, что-то возбужденно объясняла, доказывала. Она уже

протоптала передо мной тропинку.

Шум в ушах и голове стал болью в висках.

-Спасибо, - пробормотал я, сам не зная, зачем.

Марина встрепенулась:

-Тебе лучше, Андрей?

-Да, все нормально. Все-таки я двужильный, - сказал я и поднялся. Кровь

бросилась в голову, в глазах потемнело. Марина подскочила, не дав мне упасть,

подставила плечо.

Выпятив серое брюхо, на мощных кронах повис вертолет. Снизу он казался

маленьким, как теленок.

-Неужели мы оттуда на.бнулись? - пробормотал я.

-Оттуда. А ты и правда двужильный, - проговорила Марина, глядя вверх. -

Но вот ухватиться за ветки ты не смог.

Превозмогая боль в висках, я засмеялся.

7

ОБНИНСК

Мы побрели в направлении разрушенного города, увиденного с вертолета,

в надежде найти там пристанище на ночь, которая неумолимо подступала, - тени

удлинялись, становилось холодно.

Один рюкзак и автоматы мы похерили, и теперь (учитывая мое состояние),

в сущности, - беззащитны. Отвратительное ощущение.

Я опирался на плечо Марины, стараясь как можно меньше давить на него,

но понимая при этом, что без поддержки просто-напросто рухну на снег. Мне

нужна одна ночь покоя и тепла: тогда тело восстановится, сила вновь заструится

по жилам. И, конечно, не помешало б чего-нибудь пожрать… Какие, однако,

жирные крысы шныряли по коридорам калужской городской администрации!

Город был дальше, чем нам показалось с вертолета. Первые груды битого

кирпича, бывшие когда-то домами, появились только тогда, как на небе выткался

серпик луны.

36

Зеленоватые лужи, глянцевые, с кусками звездного неба, источали

удушливый гнилостный запах. Я встречал такие: все живое обходит их стороной.

В лесу они редки, здесь же - на каждом шагу.