О детях и прочей нечисти

Я укладываюсь сверху и настойчиво целую его, пока он не перестаёт ухмыляться, одновременно трусь об него всем телом. Азамат такой высокий, что я не могу дотянуться всюду одновременно, приходится использовать всю длину тела.

Затем я отодвигаюсь и спрыгиваю с кровати. Азамат хмурится и щупает покрывало вокруг себя.

— Угадай, откуда я продолжу? — спрашиваю.

— Надеюсь, что оттуда, где остановилась, — он поворачивается на звук очень точно, с такой ориентацией в пространстве голову ему особенно не задурить. Но какое зрелище, когда он лежит вот так без ничего посреди постели, волосы размётаны, да ещё глаза завязаны. Сказка!

— Не угадал, это было бы слишком просто, — сообщаю я, заходя с торца кровати. Сажусь на покрывало и беру в руки Азаматову правую ступню. Он мгновенно поджимает пальцы. Провожу ногтем по подошве — ступня скручивается, Азамат издаёт какой — то то ли смешок, то ли хнык. Провожу там же языком.

— Ай, Лиза, ну ты что — то? Ты же не собираешься… ох.

Это я прикусываю его большой палец. Потом разминаю ступню массажом, пальчики разгибаются, становится можно поцеловать под ними. Он вздрагивает, сжимает покрывало, борясь с желанием снять повязку.

— Зачем ты это делаешь?

— Зате — ем, — отвечаю, не отрывая губ от чувствительной подошвы, — что я хочу тебя всего, а не только то, что видно, когда штаны расстёгнуты.

— Ну ты же не можешь хотеть мою ногу! — возмущается муж, не очень уверенно усмехаясь.

Вместо ответа я кусаю его за пятку. Пятки у него розовые и не очень жёсткие. Боже, ну какой же он красивый! Набираюсь храбрости и так и говорю:

— Ты очень красивый!

Он фыркает, но не защищается, а на большее я и не могла рассчитывать.

— Ты мне нужен весь, — говорю и целую второй пальчик. — С ногами и с подмышками, — целую ещё один. — С внебрачными детьми и стервозными невестами, — снова пауза на нежности. — И с неправильным воспитанием. Весь, понимаешь?

Он снова то ли вздыхает, то ли всхлипывает и тянется к повязке.

— Руки прочь! А то привяжу!

— Привязывай! — обречённо соглашается он. — Делай что хочешь!

В мои изначальные планы это вообще не входило, но разве ж можно отказать в такой потребности? К счастью, под руку подвернулся его же собственный ремень, правда, спинка кровати у нас цельная, не за что зацепить. Приходится пропустить ремень сквозь ручку окна, надеюсь, замок выдержит, а то там вьюга…

Исходно я всего лишь собиралась сделать ему подробный массаж всего тела в сопровождении ласки, а потом попробовать какую — нибудь новую позу, подходящую нам по габаритам, но по ходу так увлеклась… В общем, сама и не заметила, как всё закончилось пурпурной дымкой, причём меня настолько пёрло от доставления ему удовольствия, что я сама себя довела до пика, чего не случалось уже много лет. Но он же такой потрясающе чувствительный, отзывается всем телом на каждое прикосновение, и так трогательно дышит, и на груди у него выступают капельки пота просто от того, что я массирую ему внутреннюю сторону бедра, и этот его запах, такой родной и домашний, и огромные мускулы, скользящие под кожей, когда он приподнимается, ища ласки, его волосы, блестящие, скользкие, налипшие на лоб, боже — а лучше боги, эти, которые тут всем заправляют, —

ну до чего же он красивый

!!! И это уже у меня мутнеет в глазах.

Я падаю на него сверху, чтобы чувствовать, как восстанавливается его дыхание. Целую, и он не сразу отвечает на поцелуй — то ли ещё не пришёл в себя, то ли и правда сознание потерял на пару секунд, кто знает… Стаскиваю с него повязку, проверить — нет, ничего, моргает, правда, взгляд расфокусированный совершенно.

— Мхм… — говорит мой дорогой, потягивая за ремень, чтобы освободить руки. Окно жалобно трещит.

— Не дёргай! — хохочу я, вскакивая, чтобы расстегнуть пряжку. К счастью, Азамат слушается, а то пришлось бы нам ночевать в гостиной. Руки он так и роняет на подушку над головой, и мне приходится их перекладывать, а то ведь затекут в таком положении.

— Что это было? — спрашивает он сонно с блаженной улыбкой.

— Если расскажу, интрига пропадёт, — ухмыляюсь я.

— Тоже верно, — покладисто кивает Азамат, с трудом удерживая тяжёлые веки открытыми. — Надо в душ, да?

— Да неплохо бы, — я оглядываю результат своих трудов. — И покрывало поменять…

Азамат с видимым усилием поднимается с кровати — это при его — то ловкости и энергии — и покорно топает в душ, прихватив меня по дороге за плечи. В кабинке он садится на пол и обнимает меня за ноги, пока я мылю и споласкиваю нас обоих.

— Знаешь, меня часто спрашивают… — произносит он медленно, — как у нас с тобой всё происходит. Я не отвечаю, потому что не их дело, обсуждать постельные привычки женщины с другими мужчинами — низко и гнусно. Но иной раз так и хочется сказать какому — нибудь красавцу, мол, твоя жена тебя, небось, и руками не трогает, не то что…

Он замолкает и целует меня в бедро. Я иногда задумывалась, обсуждает ли Азамат меня со своими друзьями, но меня это не сильно беспокоило: я была вполне уверена, что ничего плохого он не скажет. Однако он, как всегда, оказался ещё благороднее.