О детях и прочей нечисти

— Ладно, этот вопрос можно пока отложить, — как ни в чём не бывало продолжает Азамат. — Ещё пара организационных моментов. Во — первых, за спасение жизни важного для планеты человека вам, Дэн, полагается премия.

— Мне? — удивляется Дэн.

— Ему?! — одновременно с ним удивляюсь я. — Сурлуга твой сын спас, аллё!

— Дэн — хон — целитель, который занимался Сурлугом, целитель в таком случае всегда получает премии. Но не волнуйся, Киру тоже причитается, и даже Айше. Мне сам Ажгдийдимидин написал, что она участвовала.

— Ну ладно, — успокаиваюсь я. — Хотя вообще — то за сегодняшние шалости надо штраф брать, а не премию давать. А Ажгдийдимидин отдыхать должен, а не письма строчить, чем он там думает вообще?

— Что касается этих несчастных анализов, — прёт поперёк меня Азамат, — поскольку прямого запрета на подобную информацию не было, никаких формальных последствий это не повлечёт. Но, Дэн — хон, я очень надеюсь на ваше благоразумие в дальнейшем. Как вы, надеюсь, понимаете, я не пытаюсь утаить от Союза никаких сведений о Муданге, но хотел бы быть в курсе ваших находок

до

того, как о них узнает весь остальной мир. Я всегда доступен, если даже у вас чешутся руки поделиться знанием, наберите мне и поделитесь, я с удовольствием послушаю. Или хотя бы Лизе. Со своей стороны обещаю, что не буду препятствовать научной работе, просто нехорошо как — то выходит, что я позже Земли узнаю, что происходит на моей планете. Договорились?

Дэн сидит пристыжённый, как Филин, когда его Кир застаёт на кровати. Пытается что — то сказать, но в итоге только сдавленно кашляет и кивает.

— Вот и отлично. Ещё какие — нибудь новости есть?

— Про лаборантов! — вспоминаю я, потому что Дэн уже явно намылился смыться как можно скорее.

— А… да… — выдавливает он. — Может, в другой раз?

— Ладно, идите, я изложу идею, потом поговорим, — сжаливаюсь я.

Дэн ещё раз кивает, и это больше похоже на поклон, и выветривается из приёмной, чуть не снеся дверной косяк левым плечом. Бедняга, это ж надо так не вписаться, болеть же будет.

Когда за Дэном окончательно закрывается дверь, Азамат внезапно принимается хохотать — громко, заливисто и постанывая. Я таращусь на него во все глаза, пока доходит.

— Ты про чаек — оборотней нам наплёл, что ли?

Он энергично кивает сквозь скручивающие приступы хохота.

— Да ты охренел, дорогой, — усмехаюсь я, представляя, какая у меня только что была физиономия. — А если он и про это растреплет?

Азамат хлюпает носом и вытирает глаза.

— Вот тогда, — произносит он между смешками, — он сам себе яму и выроет. Ой не могу, ну у вас и лица были, я чуть не лопнул! Неужели ты и правда поверила?

— А чего бы мне не поверить? — всё ещё обескураженно говорю я, протягивая Азамату носовой платок. — Ты до сих пор ничего подобного не отмачивал.

— Прости, — гундосит он, вытирая нос. — Не устоял перед соблазном. Та — акой серьёзный учёный! Фу — ух…

— Экое у тебя настроение хорошее, — качаю головой. — Пойдём поделишься с семейством, ты ведь закончил на сегодня?

— Да, сейчас, Ирнчина отпущу и пойдём. Ты не обиделась, надеюсь?

— Нет, так, озадачилась немного…

Дома все уже в сборе. Киру, видимо, понравилось проявлять сознательность, и пока мы болтали с Дэном, он покормил и уложил Алэка, за что ему честь и хвала. Впрочем, судя по тому, что Айша с Хосом отрубились на ковре, свернувшись вместе в один клубок, особенно убаюкивать мелкого не понадобилось. Тирбиш обещал завтра выйти на работу, не верю своему счастью.

Эндан с Киром играют в Азаматовы резные шахматы, включив доску на журнальном столике, потому что там спецэффекты красивые и очки сами считаются.

— Ну наконец — то можно поужинать, — ворчит Кир. — Мы вас ждём — ждём…

Дальше он не успевает ничего сказать, потому что Азамат заходит сзади, подхватывает его под коленки и совершенно как детсадовского тискает и расцеловывает. Я не нахожу ничего лучше, чем загородить Эндану обзор своим самым широким местом, а то ж засмущали ребёнка.

— Пусти — и, ну ты чего — о! — шипит Кир, хотя не особо вырывается. — Па — а-а — а!

— Не могу, я ещё не выразил весь свой восторг, — невозмутимо отвечает Азамат и продолжает.

Наконец помятый Кир поставлен на землю, и Азамат усаживается перед ним на ковёр, скрестив ноги.

— Я знаю много людей, — приглушённым от распирающей его гордости голосом говорит Азамат, — которые любят под пивко рассказать, какими героями были их отцы или отцы их отцов. И вот теперь я знаю одного, который с удовольствием расскажет всем и каждому, что его сын — герой. Это я.

Кир издаёт какой — то шорох, потом немного пискляво отвечает:

— Пасиба… Я это… отойду ненадолго…

И скрывается в своей комнате.

Азамат провожает его сияющим взглядом и одним прыжком встаёт.

— Ну что, — гремит он от всей широкой души. — Пируем?

— Тихо, перебудишь всех! — шикаю я. — Закажи чего — нибудь быстрого, а то у меня уже глазки слипаются.

— Лиза, ты что, такой день… — расстраивается он.