О детях и прочей нечисти

— Нет, что ты, отец, это духовничье дело, я бы не позарился на их знания — в каком месяце начинать ухаживания, да по каким дням моцоги проводить… Я в этом ничего не понимаю, и своих ни одного даже не планировал.

— А что ж все парни — то шушукаются? — недоверчиво расспрашивает его Арават. — Говорят, в закрытом сообществе для молодожёнов какое — то интервью с тобой появилось с началом весны, и будто бы ждали его долго…

— Да там и не интервью, так, черкнул я полстранички этому страннику, чтобы он от моей жены отвязался, так он всю зиму кормил публику обещаниями, а теперь вот вывесил наконец, и то в закрытый доступ. Там не про детей, там про то, как надо женщину ублажать, чтобы семейная жизнь хорошо сложилась.

— Куда их ещё ублажать? — кривится Арават. — Итак иждивенки ненасытные! Дом построй, обед сготовь, камней накупи, теперь ещё чего — на руках сплясать?

— Ты — то чего ворчишь? Ты сам — то не сильно выложился на ухаживании, — осторожно замечает Азамат.

— Ну так я дурак, что ли? На кой мне эта столичная лапша, вялая да жирная? Женщина должна своё место знать.

— Вот и не обязательно, — возражает Азамат. — Я как раз о том и написал, что принятые у нас бешеные траты и потребительское отношение к женщине — это нездорово, а можно ведь всё организовать гораздо приятнее для обоих. Ты же понимаешь, что Лизу я не содержу, платину с бриллиантами она почти не носит, а готовит лучше, чем дворцовый повар. Или ты думаешь, я её приворожил?

Я незаметно усмехаюсь в салат. Лучше, чем дворцовый повар? Я и не знала, что он такого высокого мнения о моих кулинарных способностях. Впрочем, я тоже считаю, что Азамат готовит лучше, чем дворцовый повар, так что, возможно, мы оба необъективны. Или надо искать другого повара.

— Ты по своей странной женщине всех — то не суди, — отмахивается Арават. — Хотя, конечно, если ты и правда придумал способ, как этих паразиток насыщать меньшей кровью, то правильно сделал, что поделился с молодожёнами.

Азамат собирается что — то ответить, но тут пиликает домофон, в котором обнаруживаются ещё двое гостей к обеду — матушка и Ирлик, под руку.

— О, Алэк, бабушка приехала! — радостно сообщаю я. Ребёнок реагирует бурно, принимаясь подпрыгивать на диване и выкрикивать боевые кличи.

Осознав, какая встреча ему предстоит, Арават панически оглядывается в поисках чёрного хода, но поздно, с женой ему уже не разминуться.

Матушка входит под руку с Ирликом, точнее, не входит, а вплывает, наслаждаясь всеобщим вниманием.

Дети прерывают разговоры и таращатся — то на милую бабулю в платочке, то на скалящегося бога в шароварах.

Арават подскакивает с места и пытается что — то сказать, но только булькает, как рыба.

— Это ты мне место уступаешь, поближе к

внучку

? — интересуется Ийзих — хон, используя мамино слово. — Не ожидала от тебя такой любезности, но так и быть.

Она провинчивается на Араватово место со свойственной ей ловкостью.

— Ма, какими ты тут судьбами? — удивляется Азамат. — Прямо день сюрпризов!

— Да я и сама удивилась, когда твой дружок явился на порог и предложил в столицу сгонять, — усмехается матушка, косясь на Ирлика. — Тэк — с, что у нас тут? — она принюхивается к тарелке. — Телятина? Отлично.

— Это моя тарелка! — возмущается Арават, когда Ийзих берётся за ложку.

— Что тебе для меня, тарелки жалко?

Арават теряется — видно, и вправду жалко, но при всех признать это не решается.

За спиной кто — то давится смехом. Оборачиваюсь — ну кто ж ещё, как не главный разжигатель. Конечно, Ирлик неспроста сюда матушку приволок так неожиданно — знал, что Арават здесь будет.

— А ты, как я понимаю, за своим пришёл? — спрашиваю я Ирлика, чтобы немного сместить всеобщее внимание.

— А то! Всю зиму меня дразнила обещаниями, пора бы уже!

— В таком случае, ты очень вовремя! — объявляю я, маня Ирлика за собой в комнату, где у меня всё рукодельное барахло. — Во, гляди!

Портрет пришпилен к проектной доске и занимает собой изрядную часть стены. Ирлик с видом ценителя подходит поближе, а потом снова отходит подальше, поглаживая расписной подбородок.

— Хммм… — изрекает он наконец, и я немного напрягаюсь.

— Тебе нравится? — тревожно интересуюсь я.

— Мне — то конечно нравится, это ж я, как я могу себе не нравиться? Ты мне вот лучше скажи, как ты думаешь, Укун — Тингир понравится?

Я аж давлюсь.

— Ирлик, солнце, я — то почём знаю? Я её даже не видела ни разу!

— Ты тоже женщина! — убедительно поясняет Ирлик. — Тебе виднее должно быть.

— Ну — у… — развожу руками. — Если так рассуждать, то раз мне нравится, значит и ей должно понравиться. А ты что, ей его дарить собрался?

— Ещё чего! Я просто её в гости пригласил, хотел попросить, чтобы она мне водопад в западной пещере сделала. Так что мне важно, чтобы ей всё понравилось. Ну ладно, будем надеяться, ты права. Гонорар засчитан, — подмигивает он мне. — Кто у вас тут рамки делает, мне надо, чтобы на стену повесить!

— У Бэра приятель есть… А ты на обед не останешься? — спрашиваю, видя, что Ирлик уже занялся откреплением вышивки от стены и сворачиванием в рулон.

— Вот закажу рамку и вернусь, — обещает он. — Время нынче дорого!