О детях Кощеевых

Клим рядом вздохнул и покачал головой.

– Не за что, – улыбнулся Яков. – Беги. Потом расскажешь мне, что именно они говорили.

– Художнику нужны восторженные зрители, – протянул Клим.

– Художнику хочется, чтобы созданное им жило, – ответил Яков.

Подул теплый южный ветер, и черемуха над их головой зашумела листьями. Максим на площадке показывал остальным новую игрушку. И много поколений его предков взирало на него из глубин времен и улыбалось. Жизнь брала свое, уходила в землю корнями и прорастала новыми листьями, и ничто не могло ее остановить.

* * *

Родительский сад радовал буйством цвета. Нежно-розовые лепестки эхинацеи, темно-синие чашечки вербены, бордовые юбочки гвоздики с нарядной светлой каймой, флоксы: сиреневые, белые и красные, будто пламя. Бархатцы и васильки, лилии, гиацинты, нарциссы… Теплый южный ветерок перемешивал пряные ароматы сада, их смесь наполняла легкие, разливалась по телу, расслабляя и его, и ум, и дух. Мыслилось вяло, сонно, и было так хорошо оттого, что никуда не нужно торопиться и можно длить и длить эти ощущения.

Злата с Кощеем сидели в креслах под дубом и пили кофе. Дуб этот Кощей посадил четырнадцать лет назад в честь рождения первой дочери Демьяна. Тогда это был маленький саженец, а теперь он вымахал, разросся, как разрослась за эти годы их семья. Рядом на траве разлеглись, грея седые спины под солнечными лучами, Бонни с Клайдом. В честь лета и хорошей погоды ужин нынче решили устроить в саду. Все уже были в сборе и ждали только Якова, обещавшего прийти к установленному времени. Дети Демьяна – Оксана, Никита и Наташа – прыгали на батуте, сам Демьян сидел с мамой на садовых качелях и негромко с ней о чем-то беседовал. Юля то ли просто отдыхала, то ли и впрямь дремала на шезлонге.

– Как у тебя дела? – спросил Кощей.

– Замечательно, – разморенно отозвалась Злата. Она сидела, запрокинув голову и подставив лицо солнцу, блаженно зажмурившись и улыбаясь. – Я дома, пью сваренный тобою кофе, скоро сяду за накрытый мамой стол – как они еще могут быть?

– Я не об этом.

– Ты уверен, что в такой прекрасный вечер хочешь говорить о политике? – с досадой поморщилась она.

– Я хочу говорить о том, о чем захочешь ты. Но я жду, а ты всё молчишь. Ничего мне не рассказываешь. А может быть, на старости лет у меня появилась потребность с кем-нибудь посекретничать?.. Или даже посплетничать. Как дела у вас с Яшей?

– Прекрасно, – мурлыкнула Злата и снова улыбнулась. – Яша получил грант на разработку чего-то сверхсекретного. С одной стороны, это означает, что теперь он засядет в своей мастерской и его будет оттуда не дозваться.

– А если дозваться нужно?

– О, на этот случай там есть зеркало. Я этим способом не злоупотребляю и, возможно, поэтому если появляюсь так, то Яша всегда находит для меня время.

– Понятно. А что с другой стороны?

– А с другой стороны, я всё равно собиралась сосредоточиться на южной границе, а на это потребуется время… Тем более Яша не говорит, что именно будет делать, но обещал, что я увижу это первая и мне понравится. А он редко дает такие обещания. Я крайне заинтригована.

– И ты не догадываешься, что это может быть?

Злата засмеялась.

– У Яши есть привычка: прежде чем поток его сознания оформится в конкретную идею, он рисует на всем, до чего может дотянуться.

– И что же он рисовал в этот раз?

– Крылья.

– Крылья?

– Да.

– Соколовская кровь не вытравляема.

– Разве это плохо?

– Конечно, нет, но учти это, когда вы всё же задумаетесь о детях.

– Папа…

– Я сказал: когда. С другой стороны, твой муж – человек, и у него не так много времени.

– Я думаю позвать его в Круг, – тихо сказала Злата. Приоткрыла один глаз и глянула на отца из-под ресниц.

– А говоришь, нечего рассказать, – укоризненно покачал головой Кощей. – Ты уверена? Это на всю жизнь, Злата. А ты даже фамилию его после замужества брать отказалась.

Злата хмыкнула.

– Потому что Соколова на троне Нави – это слишком для всех трех миров. Что же касается твоего вопроса… А разве пятнадцать лет вместе – это мало? Полагаю, за такой срок уже можно понять, ошибся ты в своем выборе или нет.

– А если однажды ваши пути разойдутся? Если ты встретишь другого?

– Боги, как ты сам решился встать с мамой в Круг?

Кощей откинулся на спинку своего кресла.

– Так уж случилось, что я в полной мере познал, что для меня значит быть не с ней. Я не против того, чтобы ты сделала это, Злата, просто прошу тебя хорошо подумать.

– И я подумала, – прошептала она и положила руку на живот, но Кощей то ли не заметил этого жеста, то ли не сумел его верно истолковать. – Поверь мне, я подумала очень хорошо, – продолжила Злата. – Знаешь… Впрочем, разумеется, ты знаешь. Я не хочу тратить время на страх его потерять… Где бы и сколько бы я ни пропадала, я хочу знать, что есть место, где он меня ждет. Это знание греет и не дает забыться.

Кощей покивал. Дотянулся до нее и сжал ее ладонь.

– Спасибо, что волнуешься за меня, – улыбнулась Злата.

– Всегда буду волноваться. – Он помолчал немного, потом словно невзначай поинтересовался: – Так что нового в Тридевятом? Как прошли переговоры с князем Велеславом?