О детях Кощеевых

Это было ужасно неправильно, но ему хотелось, чтобы всё это продолжалось и притом осталось сокрыто от чужих глаз. Они ведь не делают ничего дурного, в конце концов. И в этом мире такое их поведение не навлечет на Злату несмываемый позор, иначе бы она не пришла. А он себе точно никогда ничего лишнего не позволит.

Или уже позволяет?

Яков тряхнул головой – потом подумает, ну можно же хоть раз – потом! – и вернулся к чаю. Вода в чайнике была, и оставалось лишь щелкнуть кнопкой. Удобно. И никаких дров не надо. Чай ему не то чтобы нравился, но бабушка купила упаковку, и та лежала, ожидая своего часа, и сейчас Яша был очень рад бабушкиной предусмотрительности.

– Мне всегда нравилось общежитие, – нарушила их молчание Злата. – Не знаю, в нем что-то есть. Вроде бы проходное место, но в каждой комнате кто-то обустроил пространство под себя, и они плюсуются, собираются, словно пазл. Так интересно. Впрочем, должно быть, только мне интересно, потому что я выросла в частном доме. А ты? Где ты рос?

– У родителей тоже дом, да, – кивнул Яков и про себя отметил, что отвечать стало проще. Он явно делал успехи. Обрадованный этим, он продолжил: – Его еще дедушка строил. Когда они с бабушкой ушли в этот мир, оставили его им. Дядька Борислав к тому моменту уже с нами не жил, а дядька Тихомир всё больше в лесу пропадал. И они не возражали, чтобы отец там хозяином стал. Борислав редко приезжает. А дядьке Тихомиру отец потом помог избушку в лесу поставить…

И в этом лесу он, Яков, провел половину своей жизни. «Иди подсоби», – говорил отец. В лесу было привольно и тихо, не то что дома, дядька то и дело учил его чему новому или показывал что интересное, и у Якова ни разу не возникло желания возразить отцу. Однако об этом Яша, разумеется, Злате рассказывать не стал. О таком он мог бы поведать только очень близкому человеку.

– И ты никуда не выбирался из своего села? – спросила Злата.

В ее вопросе Якову почудилась жалость.

– Почему же? – нахмурился он. – Мы ездили на ярмарки.

Сказал и пожалел. Какие-то ярмарки… Можно было только гадать, где бывала она.

– Мне нравятся ярмарки в Тридевятом, – неожиданно призналась Злата. – Мы как-то с мамой гостили у Алексея, и я сбежала. Весело было. Правда, он до сих пор мне этого не простил.

Она усмехнулась и покачала головой.

– А Алексей…

– Мамин сын от первого брака.

– Нет, я не про это…

– А. Местный царь.

Прозвучало это безо всякого уважения, но Яков всё равно мгновенно растерял всю смелость и весь пыл. Вот так. Отец – правитель Нави. Брат – царь в одном из княжеств Тридевятого. Что Злата забыла в его комнате?

И всё же… всё же… Она ведь здесь.

Зашелестела, забурлила, закипая, вода, и щелкнул чайник. Яков внимательно оглядел пакетики с дроблеными листьями. Ладно. Сейчас главное – сосредоточиться и сделать всё правильно, а об этом он тоже подумает позже.

– Давай я, – пришла на помощь Злата и наконец встала с кровати.

Проходя мимо, она задела его руку своей, и Яков ощутил, как пробрало нутро. Уши обдало жаром. Он вдохнул поглубже и сглотнул, стараясь успокоиться, а Злата тем временем нашла у него на полке кружку и стакан, бросила в них по пакетику, залила кипятком, обвела стакан пальцем по ободку, что-то шепча.

– Что ты делаешь? – спросил Яша.

– Простенький заговор, чтобы не обжечься, – пожала плечами Злата, взяла пакетик и поболтала им в воде, которая тут же стала приобретать насыщенный темный цвет. – Хочешь, тебе тоже навяжу? Его можно сделать плотнее, тогда эффект сохранится на пару дней. Сделать?

– Н-нет, спасибо.

Она пожала плечами – мол, хозяин – барин, – взяла свой стакан и отпила. Причмокнула губами. И снова отпила. Яков смотрел, как ее губы касаются стенок стакана, и чувствовал, как внутренности скручивает от желания поцеловать. Оторвать взгляд не представлялось возможным.

Нет, пожалуй, такое с ним всё же впервые. Ему бы сейчас пойти дрова порубить. Так, чтобы на зиму хватило… Но никаких дров поблизости не было, а Злата сделала очередной глоток и медленно облизала губы. Яков сглотнул. Слюна стала вязкой, а в горле пересохло, и это оказалось нелегко. Воздуха отчаянно не хватало. Яков наконец заставил себя поднять глаза и напоролся на ее взгляд. Злата смотрела так, что стало очевидно: она всё видела. И всё поняла.

Всемогущие боги…

Надо было извиниться.

Что-то придумать.

Объяснить.

Соврать.

Сделать так, чтобы она не хлопнула дверью прямо сейчас, хотя, наверное, он заслужил.

Яков открыл рот, сам не зная, что собирается сказать, но Злата его опередила.

– Шоколад, – медленно произнесла она, глядя ему прямо в глаза. – Поверь, это стоит попробовать.