О дивный новый мир (Brave New World)

The young woman pressed both hands to her left side, and on that peach-bright, doll-beautiful face of hers appeared a strangely incongruous expression of yearning distress.	Девушка прижала обе руки к груди, слева, и на кукольно красивом, нежно-персиковом ее лице выразилась горестная тоска, странно не вяжущаяся с этим личиком.
Her blue eyes seemed to grow larger, brighter; and suddenly two tears rolled down her cheeks.	Синие глаза ее словно бы стали больше, ярче; и внезапно две слезы скатились по щекам.
Inau-dibly, she spoke again; then, with a quick, impassioned gesture stretched out her arms towards the Savage, stepped forward.	Она опять проговорила что-то; затем быстро и пылко протянула руки к Дикарю, шагнула.
"We-want-the whip!	- Хо-тим би-ча!
We-want ..."	Хо-тим би...
And all of a sudden they had what they wanted.	И неожиданно зрители получили желаемое.
"Strumpet!"	- Распутница!
The Savage had rushed at her like a madman.	- Дикарь кинулся к ней, точно полоумный.
"Fitchew!"	- Хорек блудливый!
Like a madman, he was slashing at her with his whip of small cords.	- И, точно полоумный, ударил ее бичом.
Terrified, she had turned to flee, had tripped and fallen in the heather.	Перепуганная, она бросилась было бежать, споткнулась, упала в вереск.
"Henry, Henry!" she shouted.	- Генри, Генри! - закричала она.
But her ruddy-faced companion had bolted out of harm's way behind the helicopter.	Но ее румяный спутник пулей метнулся за вертоплан - подальше от опасности.
With a whoop of delighted excitement the line broke; there was a convergent stampede towards that magnetic centre of attraction.	Кольцо зрителей смялось, с радостным кличем бросились они все разом к магнетическому центру притяжения.
Pain was a fascinating horror.	Боль ужасает людей - и притягивает.
"Fry, lechery, fry!"	- Жги, похоть, жги!
Frenzied, the Savage slashed again.	- Дикарь исступленно хлестнул бичом.
Hungrily they gathered round, pushing and scrambling like swine about the trough.	Алчно сгрудились зеваки вокруг, толкаясь и топчась, как свиньи у корыта.
"Oh, the flesh!"	- Умертвить эту плоть!
The Savage ground his teeth. This time it was on his shoulders that the whip descended.	- Дикарь скрипнул зубами, ожег бичом собственные плечи.
"Kill it, kill it!"	- Убить, убить!
Drawn by the fascination of the horror of pain and, from within, impelled by that habit of cooperation, that desire for unanimity and atonement, which their conditioning had so ineradicably implanted in them, they began to mime the frenzy of his gestures, striking at one another as the Savage struck at his own rebellious flesh, or at that plump incarnation of turpitude writhing in the heather at his feet. "Kill it, kill it, kill it ..." The Savage went on shouting.	Властно притянутые жутью зрелища, приученные к стадности, толкаемые жаждой единения, неискоренимо в них внедренной, зрители невольно заразились неистовством движений Дикаря и стали ударять друг друга - в подражание ему. - Бей, бей, бей... - кричал Дикарь, хлеща то свою мятежную плоть, то корчащееся в траве гладкотелое воплощенье распутства.