О дивный новый мир (Brave New World)

Why had Linda died?	Почему Линда умерла?
Why had she been allowed to become gradually less than human and at last ... He shuddered.	Почему ей дали постепенно превратиться в животное, а затем... Он поежился.
A good kissing carrion.	В целуемую солнцем падаль.
He planted his foot on his spade and stamped it fiercely into the tough ground.	Яростно нажав ступней, он вогнал лопату в плотную почву.
As flies to wanton boys are we to the gods; they kill us for their sport.	"Мы для богов, что мухи для мальчишек, себе в забаву давят нас они".
Thunder again; words that proclaimed themselves true-truer somehow than truth itself.	И рокот в небе - подтверждением этих слов, которые правдивей самой правды.
And yet that same Gloucester had called them ever-gentle gods.	Однако тот же Глостер назвал богов вечноблагими.
Besides, thy best of rest is sleep and that thou oft provok'st; yet grossly fear'st thy death which is no more.	И притом "сон - лучший отдых твой, ты то и дело впадаешь в сон - и все же трусишь смерти, которая не более чем сон".
No more than sleep.	Не более.
Sleep.	Уснуть.
Perchance to dream.	И видеть сны, быть может.
His spade struck against a stone; he stooped to pick itup.	Лезвие уперлось в камень; нагнувшись, он отбросил камень прочь.
For in that sleep of death, what dreams? ...	Ибо в том смертном сне какие сны приснятся?
A humming overhead had become a roar; and suddenly he was in shadow, there was something between the sun and him.	Рокот над головой обратился в рев, и Джона вдруг покрыла тень, заслонившая солнце.
He looked up, startled, from his digging, from his thoughts; looked up in a dazzled bewilderment, his mind still wandering in that other world of truer-than-truth, still focused on the immensities of death and deity; looked up and saw, close above him, the swarm of hovering machines.	Он поднял глаза, пробуждаясь от мыслей, отрываясь от копки; взглянул недоуменно, все еще блуждая разумом и памятью в мире слов, что правдивей правды, среди необъятностей божества и смерти; взглянул - и увидел близко над собой нависшие густо вертопланы.
Like locusts they came, hung poised, descended all around him on the heather.	Саранчовой тучей они надвигались, висели, опускались повсюду на вереск.
And from out of the bellies of these giant grasshoppers stepped men in white viscose-flannels, women (for the weather was hot) in acetate-shantung pyjamas or velveteen shorts and sleeveless, half-unzippered singlets-one couple from each.	Из брюха каждого севшего саранчука выходила парочка - мужчина в белой вискозной фланели и женщина в пижамке из ацетатной чесучи (по случаю жары) или в плисовых шортах и майке.
In a few minutes there were dozens of them, standing in a wide circle round the lighthouse, staring, laughing, clicking their cameras, throwing (as to an ape) peanuts, packets of sex-hormone chewing-gum, pan-glandular petite beurres.	Через несколько минут уже десятки зрителей стояли, образовав у маяка широкий полукруг, глазея, смеясь, щелкая камерами, кидая Джону, точно обезьяне, орехи, жвачку, полигормональные пряники.
And every moment-for across the Hog's Back the stream of traffic now flowed unceasingly-their numbers increased.	И с каждой минутой благодаря авиасаранче, летящей беспрерывно из-за Хогсбэкской гряды, число их росло.