О дивный новый мир (Brave New World)

Poor Linda whom he had sworn to remember.	Линды, о которой он поклялся помнить.
But it was still the presence of Lenina that haunted him. Lenina whom he had promised to forget.	Но по прежнему владел им образ Ленайны, которую он поклялся забыть.
Even through the stab and sting of the juniper needles, his wincing flesh was aware of her, unescapably real.	Даже колющие, жалящие иголки можжевельника не могли погасить этот образ, живой, неотступный.
"Sweet, sweet ...	"Милый, милый.
And if you wanted me too, why didn't you ..."	А раз и ты хотел меня, то почему же..."
The whip was hanging on a nail by the door, ready to hand against the arrival of reporters.	Бич висел на гвозде за дверью - на случай нового вторжения репортеров.
In a frenzy the Savage ran back to the house, seized it, whirled it.	Вне себя Дикарь бросился к бичу, схватил, взмахнул.
The knotted cords bit into his flesh.	Узловато перевитая веревка впилась в тело.
"Strumpet!	- Шлюха!
Strumpet!" he shouted at every blow as though it were Lenina (and how frantically, without knowing it, he wished it were), white, warm, scented, infamous Lenina that he was dogging thus.	Шлюха! - восклицал он при каждом ударе, точно под бичом была Ленайна (и как он яростно и сам того не сознавая желал, чтобы она явилась!), белая, горячая, душистая, бесстыжая.
"Strumpet!"	- Распутница!
And then, in a voice of despair, "Oh, Linda, forgive me.	- И взывал в отчаянии: - О Линда, прости меня!
Forgive me, God.	Прости меня, Боже!
I'm bad.	Я скверный.
I'm wicked.	Я мерзкий.
I'm ... No, no, you strumpet, you strumpet!"	Я... Нет же, нет, шлюха ты, шлюха!
From his carefully constructed hide in the wood three hundred metres away, Darwin Bonaparte, the Feely Corporation's most expert big game photographer had watched the whole proceedings.	Из своего укрытия, хитро устроенного в лесу, метрах в трехстах от маяка, Дарвин Бонапарт, самый искусный из репортеров - киноохотников за крупной дичью, видел все происходящее.
Patience and skill had been rewarded.	Его уменье и терпенье были наконец-то вознаграждены.
He had spent three days sitting inside the bole of an artificial oak tree, three nights crawling on his belly through the heather, hiding microphones in gorse bushes, burying wires in the soft grey sand.	Три дня просидел он внутри своего скрадка, имеющего вид высокого дубового пня, три ночи проползал на животе среди утесника и вереска, пряча микрофоны в кусточках, присыпая провода серым мелким песком.
Seventy-two hours of profound discomfort.	Трое суток жесточайших неудобств.
But now me great moment had come-the greatest, Darwin Bonaparte had time to reflect, as he moved among his instruments, the greatest since his taking of the famous all-howling stereoscopic feely of the gorillas' wedding.	Зато теперь настал звездный миг - миг самой крупной удачи (успел подумать Дарвин Бонапарт, приводя в действие аппаратуру), самой крупной с тех пор, как удалось снять тот знаменитый стереовоющий фильм о свадьбе горилл.