О дивный новый мир. Остров

— Я думаю, что мы все вышли из одного и того же света, чтобы потом в один и тот же свет вернуться.

«Слова, — думал про себя Уилл, — слова, слова, слова». Лакшми с усилием подняла руку и указала обвиняющим перстом на прикроватную лампу.

— Эта лампа бьет мне прямо в глаза, — сказала она.

Сузила развязала свой красный шелковый платок, которым укрывала шею, сняла и накинула на пергаментный абажур. Из белого и безжалостно высвечивавшего все детали свет превратился в более тусклый, тепло-розовый, как румянец девушки, а Уилл обнаружил, что ему вспомнилась при этом смятая постель в спальне Бабз в те моменты, когда реклама джина «Портерз» меняла окраску на алую.

— Так намного лучше, — сказала Лакшми.

Она закрыла глаза. А потом, после долгого молчания вдруг произнесла:

— Свет, свет. Он снова здесь. — Еще пауза. — О, как же это чудесно! — прошептала она. — Как восхитительно!

Потом внезапно наморщила лицо и закусила губу.

Сузила взяла руку старой женщины и зажала между ладонями.

— Боль очень сильная? — спросила она.

— Она была бы очень сильной, — объяснила Лакшми, — будь она моей болью. Но каким-то образом так не происходит. Боль здесь, а я сама где-то еще. Это похоже на эффект приема средства мокша. Ты понимаешь, что в действительности ничто не принадлежит тебе. Даже боль.

— А свет все еще там?

Лакшми покачала головой:

— И, оглядываясь назад, я могу точно сказать, когда именно он пропал. Он исчез, стоило мне начать говорить, что боль не моя.

— Но все равно твои слова были хороши.

— Я знаю — но я зачем-то произнесла их вслух.

Снова призрак старой привычки к лукавству и презрению к авторитетам промелькнул на лице Лакшми.

— О ком ты подумала на этот раз? — поинтересовалась Сузила.

— О Сократе.

— О Сократе?

— Тот тоже продолжал болтать языком, когда уже принял отраву. Не позволяй мне попусту разговаривать, Сузила. Лучше помоги выбраться из своего собственного света.

— Помнишь это же время в прошлом году, — начала Сузила после молчания, — когда мы все отправились в храм Шивы над высокогорной Экспериментальной станцией? Ты и Роберт, мы с Дугалдом и двое детишек. Помнишь?

Лакшми улыбнулась — воспоминание доставило ей удовольствие.

— Я сейчас говорю особо о том виде с западной стороны храма — о виде на море. Синем, зеленом, фиолетовом. А тени облаков словно на рисунке чернилами. И сами облака — то белоснежные, то свинцовые, то оттенка древесного угля, то будто сатиновые. И пока мы любовались пейзажем, ты задала вопрос. Ты помнишь его, Лакшми?

— Ты имеешь в виду о Чистом Свете?

— Да, о Чистом Свете, — кивнула Сузила. — Почему люди, говоря о Сознании, всегда упоминают о Свете? Быть может, они видели свет солнца, и он показался им таким красивым, что стало лишь естественным ассоциировать Естество Будды с самым Чистым и Ясным светом? Или же, наоборот, солнечный свет виделся им столь красивым, потому что сознательно или подсознательно, но с самого раннего детства их мозг совершал открытия через озарения Светом? Я тогда первая поспешила ответить тебе, — сказала Сузила, чуть заметно улыбаясь. — Я как раз тогда читала труд одного знаменитого американского бихевиориста и ответила, даже не сделав себе труд остановиться и задуматься, просто изложила тебе (я цитирую) «научную точку зрения» (конец цитаты). Люди приравнивали Сознание (что бы ни понималось под этим термином) к световым галлюцинациям, потому что видели много закатов, которые произвели на них глубочайшее впечатление. Но Роберт и Дугалд не принимали подобного объяснения. Чистый Свет, настаивали они, является первоосновой всего. Ты сходишь с ума от красоты закатов, потому что они напоминают тебе о том, что происходило всегда, осознавала ты это или нет, внутри твоей черепной коробки, независимо от пространства и времени. Ты согласилась с ними, Лакшми, — помнишь? Ты еще сказала: «Мне бы очень хотелось быть на твоей стороне, Сузила, пусть только для того, чтобы эти мужчины не всегда оказывались правы. Но в данном случае все слишком очевидно. Сейчас они действительно правы». И верно, они были правы, а я безнадежно заблуждалась. И надо ли говорить, что ты знала ответ на вопрос еще до того, как его задала?

— Я никогда ничего не знала, — прошептала Лакшми. — Я умела лишь видеть.

— А мне сейчас вспоминается твой рассказ, — произнесла Сузила, — о том, как ты увидела Чистый Свет. Хочешь, я напомню тебе?

Умирающая женщина кивнула.

— Тебе было восемь лет, — продолжала Сузила. — И это случилось впервые. Оранжевая бабочка на листке дерева, открывавшая и смыкавшая крылышки под солнцем, — и внезапно возник Чистый Свет истинной Сущности этой картины, вспыхнувший, как еще одно солнце.

— Гораздо ярче солнца, — прошептала Лакшми.

— Но и гораздо более нежно и мягко. Ты можешь смотреть на Чистый Свет, и он не ослепит тебя. А сейчас вспомни это. Оранжевую бабочку на зеленом листе, распахивающую и закрывающую крылышки, — и явление Естества Будды, его Чистый Свет, затмевающий солнце. А тебе всего восемь лет.

— Чем заслужила я такое счастье?