О дивный Новый Свет!

Практически все из тех, кто был осужден по навету, с радостью согласились пойти на нашу службу; отказались лишь шестеро – муж и жена, хозяева постоялого двора, которых осудили якобы за грабеж (их постоялый двор располагался на земле, на которую положил глаз один местный помещик), и четыре ревельских купца. Кроме них, изъявили желание уйти с нами около сотни человек. Всех их проверили наши контрразведчики, отсеяли около десятка, оставшихся же мы взяли на работу. В общей сложности у нас теперь было сто шестьдесят два новых матроса. Восемьдесят три были мастеровыми – многие по профессиям, связанным с кораблестроением, хотя там были и бондари, и каменщики, и пивовары, и плотники, и кузнецы, и некоторые другие. Почти у всех уже были жены, у некоторых и дети. Мы предложили им всем отправиться с нами, ведь кто знает, что с ними будет, когда мы покинем Ревель.

На всякий случай, мы сообщили мэру, что дом у порта будет и впредь нашей конторой, и тот лишь обреченно закивал. Там мы поставили мощную рацию, с помощью которой нас будет слышно если не по всей Балтике, то по всему Финскому заливу. Кроме того, были оборудованы огневые позиции с пулеметами и «ручной артиллерией», а у каждого было по М-1.

К нашему великому изумлению, чуть более пятидесяти моряков из команды трех кораблей, которые достались нам («Варген», превратившийся в «Волка», «Рэвен», ставший «Лисицей», и «Бьёрнен», ставший «Медведем»), также попросили остаться на нашей службе. Так что у нас было теперь более чем достаточно людей для всех шести наших парусников.

Пока мы стояли в Ревеле, все корабли были вычищены и по возможности продезинфицированы, внутренности несколько перестроены, добавлены туалеты и умывальники – ведь здесь, на Балтике, с пресной водой проблем не было – а всех матросов и их жен и детей мы заставили сходить в баню, построенную тут же, при Русской конторе. Многие заверещали, как же так, мыться же вредно и как-то не по-христиански, так делают только русские и финны, вот даже эстонцы под влиянием их немецких хозяев отказались от этой вредной привычки. Но мы были непреклонны – или мойтесь, или оставайтесь в Ревеле. Кроме того, извольте и в будущем делать это не реже чем раз в неделю, а лицо и руки – каждый день. Я подумал, что к концу недели от них будет пахнуть, но все лучше, чем если на наших кораблях будет множество вонючек согласно европейской моде.

На «Победу» погрузили провизию, а также грузы, купленные за бесценок у тех умников, кто резко занизил цены (здесь нам помогли девушки с постоялого двора – те самые, кого чуть не сожгли как ведьм, ведь они неплохо знали цены). И караван ушел на Гогланд.

Через день, один из парусников вернулся в Ревель и высадил там всех пленников с Готландской эскадры. Впрочем, не всех. И здесь двадцать человек попросили служить Русской Америке. Их тоже проверила контрразведка, и мы решили пока всех из них оставить с испытательным сроком.

К югу от Суур-Саари уже началось строительство – тут мы планировали устроить небольшую крепость и стоянку двух парусников («Тигра» и «Лисицы»). Оставшиеся четыре корабля уйдут с нами дальше, равно как и два «араба», которых мы уже спустили на воду у Гогланда. Конечно, не факт, что зимой их не раздавит льдами, но об этом мы решили подумать позже.

Примерно неделю мы перевооружали наши парусники, благо пушек и пулеметов было более чем достаточно, а старые пушки мы решили пустить на переплавку, или отдать российской армии и флоту. Каждый корабль получил по носовой и кормовой трехдюймовкам, и по два пулемета на каждый борт. Этого было более чем достаточно против любых кораблей того времени.

Оставив небольшой гарнизон на Гогланде, плюс провианта и денег на четыре месяца, мы отправились дальше на восток. Нас ждал Кронштадт – точнее, пустынный, поросший лесом остров Котлин.

11. Вы хочете песен

И был вечер, и было утро.

И вот перед нами остров Котлин, куда меня когда-то в будущем очень хотел свозить Володя, но город Кронштадт был ещё закрыт для людей без пропуска. А сейчас там нет даже избушки, а сам остров первозданный, дикий. Согласно тому, что я нашел все в той же энциклопедии, по Тявзинскому договору 1595 года он был признан пограничным, и Швеция, ни Русское царство не имели право его заселять. Корабельный лес, галечные и песчаные пляжи, кое-где невысокие холмы…

Ваня привел «Победу» в бухточку у южного берега, которая, согласно картам, была довольно глубокой. По его приказу, была послана лодка с сонаром, которая определила, что в паре мест «Победа» могла подойти к берегу на десять метров, и она встала на одно из таких мест. Вскоре к ней присоединились и другие корабли нового русского флота.