О дивный Новый Свет!

На берег была выгружена строительная техника, и вскоре там закипела работа. Первым строился пирс; потом последуют военный городок, батареи, прочие портовые сооружения. Элеватор для зерна решили возвести не здесь, а на материке, примерно там, где в Неву впадает Охта – в том самом месте, где, в конце семнадцатого века, в нашей истории шведы заложили Нюэн – ведь, по их наблюдениям, наводнения не распространялись на ту местность.

Работа кипела, и к двадцать седьмому мая были готовы три пирса – один для «Победы», два других для парусников. Были также построены бастионы на северной и южной стороне острова, крепостной вал, окружающий южную крепость, и несколько деревянных зданий, включая церковь в честь святого Николая, покровителя моряков. Сам же новый город было решено назвать в его честь Николаевом, а означенное двадцать седьмого мая объявить «Днем Города» – «не пропадать же празднику», как сказал кто-то из наших питерцев. Отец Иосафат освятил новый храм и отслужил первую литургию, после которой он крестил всех тех, кто захотел перейти из лютеранства в православие.

Двадцать восьмое мая было воскресеньем, и, сразу после второй литургии в истории города Николаева, венчались сразу двенадцать пар – все приговорённые к сожжению "ведьмы" успели найти женихов среди наших ребят. Затем было устроено массовое пиршество, которое запомнилось как размахом, так и непродолжительностью – работу на следующий день никто не отменял. И когда молодые пары начали потихоньку исчезать, я тоже незаметно ушел «по-английски»[31]. Ведь ребята за последние дни смогли найти проход в Неву с глубинами от семи метров, и на следующий день нам предстоял поход на "Победе" в собственно Невское устье, форпост Российского царства.

Я решил ещё раз перечитать имеющиеся материалы, но не успел засесть за компьютер, как в мою каюту абсолютно бесшумно проскользнула Эсмеральда.

В последнее время, моя перуанка начала серьезно переживать, что же будет, если о наших отношениях узнает моя жена. Конечно, мало кто знал о наших отношениях, но Рената, увы, была в курсе, и мы совершенно опасались, что та всё выложит моей супруге, тем более, что она не раз и не два на это намекала. Прекрасная индианка даже подумывала остаться на Святой Елене, но я ей сказал, что ее знания языков – не только языка инков кечуа, но и аймарá, второго языка Перу – и обычаев инков делают ее бесценной. Мы уже решили, что она поселится в Лос-Анджелесе, тьфу ты, Владимире – ведь там рано или поздно появится учебное заведение, где она сможет преподавать. Она уже принялась за подготовку со всей серьезностью, начав работу над историей и описанием инков, а также учебниками кечуа и аймарá.

В этом был и плюс – компьютеров на борту было мало, и теперь она могла, не таясь, приходить в мою каюту. Я убедился, что у девушки действительно незаурядные способности – учебник был написан так хорошо, что я почти сразу не просто заучил несколько фраз, но и начал составлять предложения на кечуа. Первой моей фразой, кстати, была «куяйки» – «я тебя люблю»; я не стал говорить бедной девушке, на что это было похоже на русском языке.

Но природа часто брала своё. И, должен признать, мы находились в достаточно предосудительной позе, когда в дверь настойчиво постучали. Я крикнул, что сейчас, за две минуты оделся, обернулся, и глазам своим не поверил – Эсмеральда сидела за компьютером, абсолютно безмятежно работая над своим учебником, и ничего в ней не выдавало того, чем мы занимались еще минуту назад.

Когда я открыл дверь, там был Саша Сикоев.

– Полундра, босс, – сказал он.

– Что случилось?

– Радиограммы с Гогланда и из Ревеля. И туда, и туда пришел шведский флот. Гогланд уже отразил нападение – кстати, минус два шведа. «Лисицу» решили пока оставить у Гогланда, а «Лев» сейчас на пути в Ревель. Ситуация аховая – дом сначала попытались штурмовать, теперь обстреливают как с моря, так и с одного из бастионов. Пока что везёт – от обстрела загорелись склады между нашим зданием и морем, и их заволокло дымом, который ветер сносит к морю. Но рано или поздно либо пожар перекинется на контору, или все-таки шведы в нее попадут. А там даже подвалов нормальных нет, слишком близко к воде.

– Весело. Ну что ж, собирай людей, уходим к Ревелю. Одна «Победа», другим за нами не угнаться.

А сам подумал, дурак я, дурак. Поверил паре грамот от шведского кунга, суки вероломной… Я достал их из сейфа – написаны они были по-немецки. Так… бумага о признании новых границ между Россией и Швецией, бумага о мире и неприкосновенности русских купеческих судов, бумага с обещанием отгрузить зерно тогда-то и тогда-то… И подпись короля. Я ее уже проверил по энциклопедии – подпись Сигизмунда была именно такой.

И тут я еще раз вчитался в статью про сего монарха – его, оказывается, де-факто отстранили от трона в 1599, и Швецией он уже не правит… «Регентом» же назначили Карла, которого только в 1604 году де-юре сделают королем Швеции Карлом IX. То есть подпись Сигизмунда – не более чем утончённая насмешка над глупым русским.