О дивный Новый Свет!

Судья этот, Ханно фон Мариендорф, попросил меня принять его и сказал:

– Ваше превосходительство, я был весьма удивлён вашей милостью – я ожидал худшего.

– Герр фон Мариендорф, мы ищем именно правосудия. Вы верили в то, что вы делали. Это вас выгодно отличает от других судей. Ни одну девушку из осуждённых вами сжечь не успели, поэтому мы сочли правильным порекомендовать, чтобы вас не наказывали. Но в системе правосудия вам делать нечего.

– Если б я был католиком, я бы ушел в монастырь. Но я, увы, протестант.

– А как вы стали судьей?

– Я был некоторое время наемником в войсках бранденбургского маркграфа, пока не умер мой старший брат. По рассказам, умер от ведьминского наговора. Тогда я стал наследником отцовского имения, и он послал меня учиться юриспруденции в Кёнигсберг. С тех пор я ненавижу ведьм, и специально просил городской совет, чтобы всех обвиненных в ведьминых наговорах отдавали судить мне. Но я каждый раз пытался докопаться до истины.

– Герр фон Мариендорф, а кто именно вам сказал, что ваш брат умер из-за наговора?

– Фрау Меркель, жена управляющего моего отца, Йоахима Меркеля.

– Интересно… А не тот ли это Йоахим Меркель, который был вашим секретарем на судебных заседаниях?

– Он самый.

– Так. А где сейчас находятся Меркели?

– В моем городском доме, во флигеле.

Я послал ребят по адресу этого дома, и эту семейную пару вскоре привели к нам и поместили в разные подвальные помещения. Допросив их поодиночке, мы выявили достаточное количество несуразностей, после чего допросы пошли намного легче. Оказалось, что Арнульф фон Мариендорф, старший брат Ханно, нашел некоторые несоответствия в бухгалтерии Меркеля, и фрау Меркель подмешала в его еду зелье, которое и привело к его смерти. После чего они и придумали историю про наговор, и «этот дурачок всему поверил». Более того, Меркель брал взятки с неудавшихся женихов женщин, которые потом обвинялись в чародействе. А двум последним девушкам из приговоренных принадлежал постоялый двор, только-только доставшийся им после смерти родителей, и родня, пожелавшая заполучить его, через Меркеля добилась, чтобы их приговорили к смертной казни.

Меркель с женой и обвинители со взяточниками по этим делам были переданы в руки правосудия – а Ханно я вызвал к себе и рассказал ему всю историю.

Тот встал и сказал:

– Ваше превосходительство, вы же принимаете чистосердечные признания неправедных судей. Примите и моё, и я готов понести любое наказание.

– Герр фон Мариендорф, у меня к вам другое предложение. Вы присоединитесь к команде юристов, рассматривающих судебные дела – а потом я бы вас хотел взять к себе в команду. Ведь вы хорошо знакомы с немецким и шведским правом.

– Да, последнее мало отличается от первого. Хорошо, я согласен – но только если я буду служить бесплатно, по крайней мере первые два-три года. Только так я смогу хоть как-то успокоить свою совесть.

Тем временем, четырнадцать дней истекли, и в самый последний момент пришел корабль из Стокгольма – как рассказал капитан, шторм в Ботническом заливе заставил его искать убежище в Мариехамне на Аландских островах, поэтому он так и припозднился. Все наши требования были выполнены, и король шведский предлагал «вечный мир» на наших условиях.

10. Одна Победа

Первой задачей, которую нам пришлось решать, была следующая.

Во-первых, «у нас была одна "Победа"», и примерно двадцать учеников Джона Данна, которые научились управляться с парусами.

Во-вторых, у нас было три корабля, которые нужно было переправить из Ревеля в Невское устье, или хотя бы на Гогланд.

В-третьих, у нас было около семидесяти русских моряков, которых держали в Ревеле за попытку прорыва блокады. С парусами они были на «ты», но на таких кораблях, как шведские военные парусники, они никогда не ходили.

И тут Ханно подкинул неплохую идею.

– Из тех, кого вы освободили из тюрем, довольно много бывших матросов. А жить им в Ревеле спокойно никто не даст – ведь посадили их по воле «лучших людей города». Так что я бы на вашем месте пригласил их всех с собой. Думаю, не только я один смогу пригодиться русским. Кстати, вполне возможно, что уйти с вами захотят уйти не только бывшие заключённые – многим приелась жизнь под шведами.

– Но ведь там, куда мы идем, ничего не устроено.

– Возможно, и так. Но у вас, как я понял, есть перспективы на будущее. А молодежь это оценит. Не вся, конечно, но многие. Тем более, среди них не только моряки, но и солдаты, и мастеровые, и рыбаки…

– Им придется выучить русский язык.

– Мне он тоже дается с трудом. Но ничего, нам тоже пришлось учить шведский, в дополнение к немецкому, и как-то живем…

– А эстонский?

– А разве у этого быдла есть язык? Какие-то непонятные звуки…

– Зря вы так. Это – их язык, и к нему нужно относиться с уважением.