О доблестном рыцаре Гае Гисборне

Гай на всякий случай улыбнулся в их сторону и обратил внимание на цель своего приезда, принца. Тот бурно реагирует, что-то выкрикивает, но в общем шуме не слышно, хлопает ладонью по широкому дереву подлокотника, а когда что-то уж очень нравилось, то стучит часто и сильно. Гаю с его подозрительностью показалось, что очень уж вкусы Джона совпадают со вкусами большинства, а если бы народ помалкивал, то принц, наверное, и не знал бы, кому аплодировать, вот что значит сидеть в королевском кресле и быть вынужденным угождать даже вилланам, ремесленникам и прочему люду, чтобы те считали его своим властелином.

Он присматривался к подсчету очков и без подсказки понял, что одно очко дают, если копье сломано о корпус противника, два – о его щит, три – если противник сброшен с седла. Но в корпус целят только новички, что с трудом удерживают копье горизонтально, для опытного бойца это позор, большинство бьют в щит, турнирный втрое меньше по размерам боевого, хотя впятеро толще и крепче.

В шлем почти никто не бьет, копье обычно соскальзывает, из-за чего и опытные бойцы теряют хватку, не говоря уже о том, что всадник в момент удара может чуть сместиться в сторону, а это уже стопроцентный промах…

Это не Франция, сказал себе еще раз, когда увидел, как сшиблась очередная пара. Просто одинокие рыцарь с одной стороны поля и рыцарь с другой понеслись навстречу друг другу с опущенными копьями и ударили ими друг друга.

И все. Никаких бегущих позади каждого оруженосца и слуг, чтобы подхватить падающего господина, не дать расшибиться о землю, тут же унести в шатер, если требуется помощь, либо же просто помочь удержаться в седле, сунуть ему в руку выпавший из пальцев конский повод.

Злая мысль, что долго барахталась среди мелких и сонных, наконец пробилась на поверхность, он решительно поднялся и, стараясь никому не мешать, вышел из длинного ряда и потихоньку начал пробираться к накрытому балдахином месту, под которым расположился сам принц Джон и его ближайшие лорды.

В голове прокручивал все, что скажет принцу, раз тот может наблюдать за этой ерундой и одновременно работать, как вдруг настороженный слух поймал обрывок речи, когда архиепископ Лонгчамп, он же лорд-канцлер, наклонился к принцу и сказал негромко:

– Ваше высочество, а этот рыцарь…

Гай остановился, стараясь, чтобы на него не обращали внимания, а сам весь превратился в слух. В Палестине пришлось обострить свойство слышать далеко и четко, ибо те, кто слышал плохо или не желал прислушиваться, полегли под ночными вылазками сарацин…

– Гай Гисборн, – услышал он сдержанный ответ принца Джона. – Хорошая у меня память?

Архиепископ пробормотал:

– Прекрасная, ваше высочество!

– Что вы хотели узнать, – спросил принц нетерпеливо, – говорите поскорее!

– Гай Гисборн, – повторил Лонгчамп в задумчивости, словно пытался отыскать в памяти именитый род неких Гисборнов или хотя бы священников, – говорят, он прибыл по вашему личному приглашению?

Гай старался не поворачиваться к ним лицом, но краем глаза видел, как принц Джон довольно кивнул, на губах заиграла ехидная усмешка.

– По весьма настойчивому приглашению, ваше преосвященство. Этот гордец еще и пытался отказаться!

– Какой нахал! – заметил архиепископ.

– Вот именно.

– Только такие и ушли с вашим братом, – сказал Лонгчамп с негодованием. – И я бы сказал, но боюсь прогневить Господа, что в Англии стало намного тише и спокойнее!

Принц Джон кивнул, но лицо омрачилось.

– Да, – согласился он, – намного спокойнее. Как на кладбище.

– Ваше высочество?

– Нашему обществу немножко нахальства не помешает, – буркнул принц Джон. – Нужно посмотреть, настолько этот шериф хорош в воинском деле, как о нем говорят в его округе…

Лонгчамп понял, довольно заулыбался, а Джозеф наклонился к принцу с другой стороны и сказал льстиво:

– Да-да, ваше высочество, это вы придумали весьма умело!.. Как я слышал, в поединках примут участие братья Геерды и сам Железный Вальдемар, стальграф Эрдокса?

Принц сказал кисло:

– Да уж, он такое не пропустит.

– Ваше высочество?

– Любит красоваться перед дамами, – пояснил принц, – а вот налоги второй год не платит. Ссылается на бедность! Хотя бы не появлялся здесь весь в золоте! Это же вызов, насмешка, умаление моей власти!..

Джозеф сказал поспешно:

– Зато он верный ваш сторонник. И всегда поддержит вас против вашего чересчур воинственного брата.

Принц прищурился.

– Это хорошо?

– Ваше высочество!

Принц хмыкнул.

– Только потому, что моего братца боится, а меня считает слабым ничтожеством. Не возражайте, Джозеф, я все понимаю. И, скажу честно, меня это устраивает. Пусть поддерживают потому, что я слаб, а с их помощью могу устоять. Но наш прадед Вильгельм Завоеватель создал такую систему, что даже слабый король… король!