О друзьях-товарищах

В эвакуации раненых и гражданского населения Сталинграда активное участие принимали и катера нашей флотилии. Они работали как обыкновенные паромы, а матросы из пулеметов и винтовок стреляли по самолетам врага, которые, подавив зенитную артиллерию города, опускались так низко, что иногда мы видели лица летчиков.

Запас прочности, запас плавучести, грузоподъемность — все эти и другие понятия, имеющие солидную научную обоснованность, оказались ниспровергнутыми в эти дни: мы брали на борт столько людей, что катера почти по иллюминаторы погружались в воду; идя к левому берегу Волги, мы избегали резкой перекладки руля, боялись близкого взрыва бомбы, боялись и волны, поднятой проносящимися мимо бронекатерами, — были так перегружены, что запросто могли перевернуться и затонуть. Но взять на борт меньше людей оказывалось свыше наших сил: они с такой надеждой смотрели на нас, когда мы подходили под погрузку…

Четыре рейса мы завершили благополучно, а во время пятого, когда я из рубки зачем-то ушел на нос катера, вражеская бомба рванула под кормой и, конечно, разворотила ее. Взрывом меня швырнуло в реку, а когда я вынырнул, катер-тральщик уже затонул. Только восемь человек барахталось среди обломков, пытаясь найти хоть что-то, за что можно было бы подержаться.

Подплыл я к ним, разделся в воде, спрятал под фуражку комсомольский билет и удостоверение личности, и мы, помогая друг другу, поплыли к левому берегу, до которого оставалось метров четыреста. На наше счастье, нас летчики не стали добивать пулеметными очередями, что в те дни было обычным явлением, и мы благополучно добрались до берега.

В другой обстановке, при других условиях мы, разумеется, получили бы какое-то время на то, чтобы прийти в себя, но сейчас каждый человек был дорог, и, наспех обмундировавшись, я прыгнул на полуглиссер и остаток дня носился на нем, выполняя самые различные поручения. Лишь глубокой ночью взял курс на свою базу (затон Тумак). Шел мимо горящего Сталинграда и вовсе не намеревался соваться под бомбы, которые с прежней яростью рушились на пылающие кварталы. И тут около правого берега, вдоль которого опять текла огненная река, увидел бревно и прижавшегося к нему человека. Течением бревно с человеком несло в огонь. Тогда у нас со старшиной полуглиссера и состоялся примерно такой разговор, который начал я:

— Видишь? Похоже, там человек?

— Идем на последних каплях бензина.

— Так ведь человек же там!

— К тому говорю, чтобы не винили, если мотор заглохнет.

Так ответил мне старшина 2-й статьи П. Вира, поворачивая полуглиссер к огненной реке.

Все случилось точно так, как он и предсказывал: только вытащили мы раненого из воды, перехватив его у самой кромки огня, как мотор нашего катерка чихнул несколько раз и заглох.

Огонь уже лизал наши борта, мы уже устали бороться с ним, когда из ночи вынырнул какой-то полуглиссер, бросил нам буксирный конец и вытащил нас на чистую воду. Он же и дал нам немного бензина, чтобы мы смогли подрулить к базе.

Я нарочно так подробно остановился на этом маленьком эпизоде, который вроде бы никак не мог повлиять на ход всей Сталинградской битвы. Он, этот эпизод, как мне кажется, хорошо характеризует наше настроение в то тяжелейшее для нас время.

С 24 по 28 августа проработал я на сталинградских переправах. Это и очень мало (всего четверо суток!), и невероятно много, если учесть, в каких условиях приходилось работать. Десятилетия минули с той поры, но я и сегодня восхищаюсь спокойствием и организованностью сталинградцев, оказавшихся перед лицом таких суровых испытаний. В том, что сталинградцы именно так встретили этот вражеский удар, огромную роль, бесспорно, сыграла вся работа партийных органов Сталинграда. В том числе и вот это обращение городского комитета обороны, адресованное жителям города:

«Дорогие товарищи!

Родные сталинградцы!

Остервенелые банды врага подкрались к стенам нашего родного города.

Снова, как и 24 года назад, наш город переживает тяжелые дни.

Кровавые гитлеровцы рвутся в солнечный Сталинград, к великой русской реке — Волге.

Воины Красной Армии самоотверженно защищают Сталинград. Все подступы к городу усеяны трупами немецко-фашистских захватчиков.

Обер-бандит Гитлер бросает в бой все новые и новые банды своих головорезов, стремясь любой ценой захватить Сталинград.

Товарищи сталинградцы!

Не отдадим родного города, родного дома, родной семьи. Покроем все улицы города непроходимыми баррикадами. Сделаем каждый дом, каждый квартал, каждую улицу неприступной крепостью.

Выходите все на строительство баррикад. Организуйте бригады. Баррикадируйте каждую улицу. Для строительства баррикад используйте все, что имеется под руками, — камни, бревна, железо, вагоны трамвая и т. д.

Построим баррикады быстро и так, чтобы боец — защитник Сталинграда беспощадно громил врага с баррикад, построенных нами.

Бойцы Красной Армии! Защитники Сталинграда!