О, этот вьюноша летучий!

Витя Сорокин пристроился у рации, ловит сердцещипательные мелодии под свое настроение.

– Синичку ветер убаюкал, – поет густой бас.

– Это про нее, – шепчет Витя. – Про Бригиточку мою Бордову, про синичку мою очковую…

– Ценю глубину вашего чувства, Витя, – говорит капитан.

– Бронислав Иванович, у меня к вам деликатная просьба. Видите у меня на грудешнике якоречек? – Витя расстегивает рубашку, показывает огромный якорь, вытатуированный на груди. – Конечно, понимаю, пережиток, все такое, но вот мне бы здесь еще над левым сосцом пару буковок, а? Пару «Б». «Б.Б.», и все, и вчерашнюю дату. И еще университетский значок, если можно. Не откажите, умоляю. Все ж таки морская традиция, Бронислав Иванович, бушприт ей в гриву, стеньга ей под хвост, пеньку ей в глотку. Бронислав Иванович… Не ругайте уж вы меня, стыдно, но необходимо…

– Стыдно, Витя, очень стыдно, но… необходимо, – капитан расстегивает свою рубашку, показывает боцману впалую грудь, на которой огромная буква «Е», застегивает рубашку, шепчет по-заговорщически: – Сделаю.

В сумерках «Ватерпас» подходит к Керченскому проливу.

За штурвалом стоит обнаженный по пояс Витя Сорокин. Капитан Зуппе кропотливо трудится над татуировкой. На могучей груди боцмана рядом с якорем уже красуются университетский значок и две буквы «Б». Стиснув зубы, боцман молча страдает во имя любви.

– Ай лав Би Би энд онли хэа, – несется из приемника медовый голос Фрэнка Синатры.

– У вас сейчас, Витя, лицо римлянина, – говорит капитан. – Как облагораживает человека любовь.

– Ой! – вскрикивает боцман.

– Терпенье, мой друг, последний штришок…

– Ой! Камни! – вопит боцман, бешено крутит штурвал, но…

…сильный удар сотрясает «Ватерпас». Капитан и боцман валятся на палубу.

– Стоп – машина, будьте любезны! – кричит капитан. – Витя, мы сели на камни.

На палубе буксира переполох.

– Кажись, опять тонем! – кричит Сидор.

Из рубки с судовым журналом под мышкой выходит капитан.

– Спускайте шлюпку, друзья мои. Мы высаживаемся на берег.

Шлюпка с экипажем «Ватерпаса» подходит к пустынному песчаному берегу. Вокруг ни души.

– Прошлый раз удобне́й катастрофа была, прямо у пляжа, – говорит Сидор.

– Оно, конечно, сподручней… ловчей, как-то… девчата под рукой… валитбольчик… – философствуют Иван и Петр.

– Знаете, как-то тоскливо здесь – ни жизни, ни культуры, – замечает Витя Сорокин.

– Ни одного туземца, – уныло говорит Толя Маков, думая, конечно, в этот момент о своем несчастном друге.

– Мужайтесь, друзья, мужайтесь. Сейчас главное – выжить! – подбадривает своих приунывших товарищей капитан. – Углубимся в материк, вызовем спасательное судно «Голиаф», вертолеты. Нас не оставят в беде.

Высаживаются на берег. Совсем недалеко от берега стоит застрявший в камнях «Ватерпас».

– Прошу покорнейше построиться в одну шеренгу, – командует капитан.

Экипаж, безобразно толкаясь, строится в одну шеренгу.

Боцман Витя Сорокин сгибается под тяжестью книг.

– Вызываю добровольцев, – говорит капитан. – Кто хочет углубиться в континент. Три шага вперед, будьте любезны!

Весь экипаж, за исключением боцмана, делает три шага вперед.

– А я, значит, Бронислав Иванович, за вахтенного, – говорит боцман. – Костерок разведу. Литературкой я запасся… – мечтательно и томно поглаживает фолианты.

– Я вас понимаю, – интимно говорит капитан. – Вперед, друзья.

Экипаж во главе с бесстрашным Б.И. Зуппе направляется в глубь континента.

Боцман разводит костер.

Капитан со своими соратниками на вершине холма. Внизу поблескивает огоньками довольно большое селение. Капитан определяется с помощью секстанта и карты.

– Перед нами станица Благодатная, друзья. Вперед!

Моряки входят в станицу, бредут по невероятно широкой главной улице.

В станице очень оживленно. Множество людей снуют в разных направлениях на велосипедах, мотопедах, мотоциклах, самокатах, тракторах и автомобилях. Пеших нет. Едут бабки, молодки, девки, парни, дети и старики.

В центре станицы неоновые вывески: «Банк», «Почтамт», «Кино», «Коктейль-холл».

– Гражданочка, будьте столь любезны, где здесь телефон? – спросил капитан у проезжающей на мотопеде старушки.

– А у нас в кажной хате телефон! – крикнула старушка, лихо проносясь мимо.

«Трюмные черти» заинтересовались тремя расфуфыренными девицами на велосипедах. Девицы крупны, полнокровны, вальяжны. Они едут медленно, оправляя оборочки своих роскошных туалетов, подмазывая губки и бровки.

– Хеллоу, герлс! – приветствует девчат Сидор. – Дозвольте, девчата, на багажнике прокатиться. Будьте любезны познакомиться.

– Геть отседа, черт чумазый! – равнодушно отбривают Сидора девчата.

Навстречу девчатам уже едут три шикарных станичных джентльмена.

– Куда ж вы едете, девчата? Танцы, что ли?

– В кино едем, а вас не касается.

– Какой же фильм у вас идет, дорогие девушки? – заинтересованно спрашивает Зуппе.

– «Джульетта и духи», заграничная комедия, – ответили девчата.

Капитан смущенно посматривает на свой экипаж. Ему нестерпимо хочется в кино. «Трюмные черти» хихикают в кулаки.