О, этот вьюноша летучий!

Внезапно замечает, как безвольно прокручивается в рубке штурвал, как медленно кружит буксир, смотрит вокруг на горизонт и понимает, что он один в бескрайнем море.

Бросается в рубку, включает рацию – она бездействует. Выбегает на палубу, падает в легком обмороке и тут же вскакивает, обалдело хлопает глазами.

– Йе-йе-йе, хали-гали! – кричит Эдик, чтобы взбодриться. – Где я?

Вокруг тишина, только тихий плеск волн и легкий шепот Эола. Таинственная и бескрайняя морская пустыня.

Эдик бросается вниз, в машинное отделение, открывает заслонки, заглядывает в топку – там чуть тлеют угли. Эдик подбрасывает в топку угля, подшуровывает, открывает наугад какие-то краны.

Машинное отделение наполняется густым белым паром, в котором только блестят сумасшедшие глаза Эдика.

Однако давление поднимается. Из трубы буксира валит дым. Эдик выскакивает наверх, бросается в рубку, встает к штурвалу, ставит судно на какой-то неведомый курс.

Буксир идет вперед навстречу Року.

Песня № 2

Однажды, в незапамятные годы,
Костюмчик я построил в ателье
По самой по последней южной моде,
По моде академика Селье.

По правилам науки

Волшебный силуэт,
Коричневые брюки
И розовый жилет.

В костюме я гулял по балюстраде,

Ботанику прилежно изучал,
И на себя вниманье, шутки ради,
Всех девушек вниманье обращал.

По правилам науки

Волшебный силуэт,
Коричневые брюки
И розовый жилет.

Но счастье тихо катится к пучине,

Страдать и плакать нет уж больше сил,
Состарился костюм по той причине,
Что очень долго я его носил.

По правилам науки

Волшебный силуэт,
Коричневые брюки
И розовый жилет.

Даже странно…

Эдику нравится вести судно, он приободряется, расчесывает волосы на пробор, агрессивно выпячивает челюсть. Руки его мощно сжимают штурвал, но…

…время идет, а море по-прежнему пустынно, и Эдик скисает, нюнит за штурвалом, ему очень жалко свою молодую жизнь.

На горизонте появляются две скалы. Эдик хватает бинокль, с надеждой всматривается в эти темные точки. Страшные скалы предстают его взору. На одной написано белой краской «Сцилла», на другой «Харибда».

Эдик в ужасе опускает бинокль.

Скалы приближаются. У подножия их кипят бешеные буруны. Скалы с чудовищным грохотом сталкиваются, потом расходятся, потом снова сталкиваются. Буксир идет навстречу гибели.

Следует добавить, что на Сцилле стоят сирены в декольтированных платьях эстрадных певиц, а на Харибде маленький джаз-оркестр.

– Йе-йе-йе, хали-гали! – поют сирены и зовуще тянут к Эдику руки.

Музыканты джаза улыбаются ласково и зловеще.

В довершение неприятностей скала Сцилла раскрывает страшную пасть с огромными белыми клыками.

Эдик выскакивает из рубки, прикручивает себя канатом к мачте. К нему услужливо подлетает голубь-сизарь – не зря он топтался на крыше рубки.

Скалы сближаются. Эдик бросает голубя. Голубь бесстрашно летит в темное ущелье. Скалы сталкиваются с грохотом, начинают удаляться друг от друга.

– О, голубка моя, как тебя я люблю! – поют сирены.

Эдик плачет.

Скалы расходятся.

Буксир входит в ущелье между скал. Сирены тянут к Эдику руки.

– Эдик Евсеев, великий, к нам приближайся скорее, к нам с кораблем подойди, сладкопеньем сирен насладися! Здесь ни один не проходит с своим кораблем мореходец! – взывают сирены, а скалы уже сближаются.

Эдик рвется из своих пут, влекомый сиренами.

– Ну, малыш, ну! – ободряют его сирены.

– Рвани как следует проклятую веревку!

Скалы и сирены уже очень близко. Эдик вырывается из пут, хватает огнетушитель, направляет шипящую струю в сирен.

Сирены в ужасе пытаются закрыться.

«Ватерпас» миновал скалы.

Сирены рыдают.

– Обманщик, трепач! Поматросил и бросил!

– Гуд бай, малышки! – кричит Эдик.

Скалы исчезают.

Песня № 3