О, этот вьюноша летучий!

Однажды я попал под самосвал,
Он очень громко выл и завывал.
В такой попал я переплетик,
Что сразу рухнул на животик,
И больше глаз своих не открывал.

Потом я угодил под мотовоз,

Он очень сильно мне расквасил нос.
В такой попал я переплетик,
Что сразу рухнул на животик,
Домой я помидоров не принес.

На улице троллейбус меня сбил,

Голубеньким троллейбус этот был,
В такой попал я переплетик,
Что сразу рухнул на животик,
Но песенки своей не позабыл.

Даже странно…

Небоскребы Манхэттена скрываются за горизонтом. Начинается шторм. Беснующийся океан швыряет «Ватерпас», как щепку.

Эдик валяется в рубке, стонет, пишет письмо Нине Лоповой:

«Дорогая Ниночка! Только теперь, среди бушующей стихии, я понял, как сильно я тебя люблю, а Полибееву, Поликамову и Полинфердову не верь. Это тунеядцы…»

Сгущается мрак, бушуют волны.

Слышится бесстрастный голос радиодиктора:

– Четыре дня продолжалась борьба человека и стихии. Победил человек.

Утро настало, встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос.

Эдик без сознания лежит на золотом пляже. Тихие лазурные воды лижут его пятки. Пляж окружают живописные скалы и гроты. Легкий Эол благосклонно пальмы колышет. На одной из скал стоит щит с надписью «Остров Огигия».

Неподалеку от распростертого на песке Эдика стоит светлокудрявая нимфа Калипсо, в которой внимательный зритель без труда узнает буфетчицу Розу из кафе «Орбита». С ласковой плотоядной улыбкой она смотрит на тело Эдика. У ног ее портативный магнитофон. Эдик очнулся, поднял голову, увидел нимфу. Нимфа включила магнитофон. «Калипсо, Калипсо», – запел магнитофон. Нимфа в легком танце подошла к Эдику.

– Встань же быстрей, Э. Евсеев, победный, дерзкомогучий, следуй за мною.

– Вы кто, гражданка? – обалдело спросил Эдик.

– Светлокудрявую нимфу Калипсо ты зришь пред собою, моряк быстролетный. Видишь, перекрасилась!

Эдик встал, расчесал волосы на пробор, поправил складку на брючках.

– Где «Ватерпас» мой, скажите, богиня богинь, золотая Калипсо… Тьфу, ты, черт! Где буксир?

Оглянувшись, он увидел в воде «Ватерпас», маленький, словно детская игрушка.

– Это что за номера? – растерянно спросил он Калипсо.

Калипсо лукаво рассмеялась:

– Нынче, вступивши ногой благородной на остров Калипсо, ты уравнялся со мною, богиней, в размерах, мой пленник прекрасный. Пойдем!

Она протянула руки и нежно, но властно повлекла Эдика к гроту, в глубине которого в интимном полумраке курились благовония, мерцала полированная мебель, пышными складками манило широкое ложе.

– Гарнитурчик, – горделиво сказала нимфа, затащила Эдика в грот, присела на ложе и запела: – Я люблю, но об этом никто не узнает…

Сразу спустилась на остров Огигию роскошная южная ночь с крупными звездами. Лукавые рабыни повели вокруг грота вакхический хоровод.

Утро настало, встала из мраки младая с перстами пурпурными Эос.

Из грота, шатаясь и рыдая, вышел Эдик Евсеев. За ним следовала смеющаяся счастливая нимфа Калипсо.

Эдик посмотрел на свой крошечный буксирчик и зарыдал еще пуще.

– Вы мне ответите за уменьшение государственного имущества! – грозил он нимфе.

Калипсо, смеясь, вырвала из головы волос, привязала к буксиру и пошла вдоль берега, ведя за собой буксир, как собачку.

Эдик сел на скалу плакать и страдать.

Глазами полными слез он смотрит в необозримую голубую даль и видит…

Песня № 6

Однажды отварили макароны,
Артельщик к ним подливку собразил,
Кричали чайки и вороны,
Месяц был совсем зеленый,
Ели мы, пока хватало сил.

В другой раз залепили кашу с маслом,

Артельщик к ней биточки собразил,
Меняли румбы мы и галсы,
Ветер в хавальник бросался,
Ели мы, пока хватало сил.

В третий раз заделали мы клецки,

Артельщик ложки к ним сообразил,
День был прямо идиотский,
А мороз довольно скотский,
Ели мы, пока хватало сил.

Даже страшно…

…

странно преображенное кафе «Ракета». Бездействует кофеварочная машина и музыкальный автомат. Печальная Ниночка Лопова, подобно Пенелопе, сидит у ткацкого станка. Глазами, полными тоски, она смотрит вдаль, за стеклянную стену.

Наглые женихи Полибеев, Полигамов и Полинфердов хохочут. Толя Маков удаляется с глазами, горящими ненавистью.

Женихи лениво встают, окружают Нину Лопову, досаждают ей своими предложениями. Нина Лопова отворачивается от них, рыдает…