О, этот вьюноша летучий!

Перед ней возникает на миг возбужденная атмосфера того вечера, на котором они познакомились, и холсты «Долгожданных животных», и насмешливое лицо тогдашнего Олега.

Она нерешительно приблизилась и произнесла по-русски:

– Олег, что вы здесь делаете?

Он посмотрел несколько диковато, но улыбнулся:

– Parking cars…

Ей показалось, что он даже не осознал, что с ним говорят по-русски.

– Don’t you recognize me? – спросила она.

– Well you are woman… – он усмехнулся, – …more preciously, you are young woman…

Она была почти напугана – кажется, он под сильным драгом.

– I am Anne Stuard.

Он весело почти юношески рассмеялся.

– I thought you are Pamela Clark!

Заглянул ей в лицо.

– What’s the matter with you? Wоnna fuck?

В лице ее появилась решимость.

– Yes! Let’s go!

Он хлопнул себя по бедрам, крикнул другу-китайцу:

– Chung, I’m splitting! – как будто не в первый раз приходилось ему покидать parking с молодыми леди типа Anne Stuart.

Они ехали по фривэю. Окна в BMW были открыты, и ветер трепал волосы Анн.

Олег откинул голову на спинку кресла и заговорил наконец по-русски.

– Вот теперь я вас узнал. Смешно, но тогда у Лики я именно так вас себе представил – за рулем и ветер треплет волосы…

Она чуть не плакала от жалости.

– Олег, что случилось с вами?

Он закрыл глаза.

– Да ничего особенного. Просто выпал в осадок.

Машина въехала в переулок, один из тех американских alley с пожарными лестницами и мусорными баками, где любое сердце охватывает тоска.

Это в районе Heights Ashberry, где когда-то зародилось движение хиппи, а сейчас осталась одна лишь желтая тоска и худосочие.

Длинноволосый старик спал на земле у спуска в бейсмент, где помещалась «квартира». Черный трансвестит стоял с остекленевшими глазами напротив у стены. Его сзади обнимал и, кажется, слегка мастурбировал пьяный индеец. Здесь шумно жила большая мексиканская семья – женщины стирали, дети катались на роликах, мужчины играли в карты…

– Ну вот, видите, здесь я живу, – сказал Олег. – До свидания. Встретимся в другой раз. Обещаю побриться.

Анн настойчиво проследовала вперед.

– Нет-нет, я хочу посмотреть, как вы живете!

Старик, лежащий у входа, открыл один глаз и пробормотал:

– Congratulations, Olek! You got a girl!

Олег сунул ему за пазуху несколько долларов.

Сквозь тусклое окошко в комнате Олега была видна задница старика. Посредине комнаты на штативе стоял начатый и брошенный холст с засохшими красками – свидетельство того, что вначале Олег еще пытался бороться.

Они сидели у колченогого стола и смотрели друг на друга. На столе стояла галлонная бутыль дешевого вина. Олег, ковыряя пальцем в жестяной коробочке:

– Хотите «смок»? – спросил он.

Она отрицательно покачала головой, налила себе вина. На лице ее все еще было выражение какой-то решимости, что вкупе с замечательным румянцем и чистотой глаз очень ей «шло».

Он стал скручивать сигарету, бормотал:

– Это, вы же знаете, вполне невинная вещь… Это же все курят…

АНН.

Олег, но это все ужасно!

Он затянулся марихуаной и сразу повеселел:

– Ровно ничего ужасного, сударыня.

АНН.

Вы талантливый художник! И вы все бросили! Живете в slums… Нет, я этого не допущу! Это правильно по-русски – не допущу!

Он улыбнулся мягко и положил свою руку на ее ладонь:

– Кажется, спасти меня решили, сударыня?

АНН.

Да.

Он засмеялся, налил себе вина, потом, будто вся мерзость его вдруг отпустила, вытащил из угла дряхлую гитару и запел уже известную нам песню.

…ОВИР нас не разгонит ни навеки, ни на час,
А если, вдруг случится, затоскуешь.
С тобой я повстречаюсь на Бульваре Монпарнас,
А ты ко мне вернешься на Тверскую…

В окошке появились стоптанные башмаки старика… Видимо, вдохновленный Олеговыми долларами, он собрался в поход.

Башмаки исчезли. На их место прибежал и растянулся в солнечном пятне пузатенький щенок.

Ночью оказалось, что луна все же проникает в жилище Олега и даже освещает кусок стола и подушки на тахте, а следовательно, и лица двух лежащих рядом людей.

Анн смотрела на Олега с влюбленно-заботливым выражением.

С улицы доносился голос бухого старика:

Mankind I love you
While you are sleepy…
I’m like a frog
Who’s singing and leaping…

В окошке появилась бутыль и драный сапог.

– Слышишь? – сказал Олег. – Это Грегори. Он поэт.

Анн положила ему голову на грудь.

– Это, конечно, очень романтично, но завтра ты переедешь ко мне на Belveder Island.

Олег промолчал, но обнял ее и потянулся не без блаженства, не без освобожденности, не без того, что можно было бы назвать на старинный манер «благодарностью судьбе».

Семейство Стюардов с первого взгляда можно назвать well-to-do. Идеальная американская фамилия из верхушки среднего класса.

Мистер Стюард, не будем уточнять, кто он, преуспевающий адвокат или глава фирмы, пятидесятилетний спортивного склада джентльмен, любезнейший, стильный и веселый.

Миссис Стюард, то есть мать Анны, можно, разумеется, без всякого труда принять за ее старшую сестру.