О евреях (СИ)

Вот пример, показывающий отношение Николая I к евреям на практике. Ещё во время царствования Александра I, осенью 1825 г., в Велиже (Витебская губерния) был убит христианский мальчик Фёдор. Обвинять стали евреев, якобы совершивших ритуальное убийство. И, хотя циркуляр 1817 г. запрещал подобные обвинения, расследование было назначено императором и завершилось в 1835 г. Император Николай I был вынужден согласиться с мнением Государственного совета, оправдавшим евреев. Но в своей резолюции на решение Совета он написал: "... считаю, однако, нужным прибавить, что внутреннего убеждения, что убийство евреями произведено не было, не имею и иметь не могу".

В царствие Николая I наблюдалось широкое распространение во внутренних губерниях сект жидовствующих. В 1826 г. стало известно об обращении в иудаизм двух католичек. Последовал обвинительный приговор Сената, укрепившего фанатическую уверенность императора в том, что евреи стремятся обратить христиан в иудаизм с тем, чтобы впоследствии установить своё владычество во всём мире. Поэтому Николай I всячески стремился не допустить евреев во внутренние губернии империи, не допуская при этом никаких исключений. Так, когда Кабинет министров хотел подтвердить закон 1819 г., разрешавший евреям промышлять производством и торговлей в великорусских губерниях "до усовершенствования в оных русских мастеров", Николай I запретил пользоваться услугами евреев-винокуров и приказал их выслать в пределы оседлости.

Испытывая мистический страх перед евреями и их религией и будучи одержимым идеей исправления евреев, император решил, что для них армейская служба будет лучшей школой воспитания и приобщения к христианству. Поэтому в 1826 г. по приказу императора был подготовлен проект указа о воинской повинности евреев, отличающийся от действующего уже указа о рекрутах. Указ был, несмотря на попытки некоторых вельмож (в частности В. Новосильцева) отсрочить или смягчить его, подписан Николаем 26 августа 1827 г. Хотя в указе говорилось о желании правительства "уравнять рекрутскую повинность для всех сословий", он отличался явно выраженным антиеврейским характером, как и дополняющие его документы.

Еврейское население должно было ежегодно поставлять десять рекрутов с каждой тысячи мужчин, тогда как христиане - семь человек с тысячи раз в два года. В местностях, находившихся не более, чем в 100 верстах от границы, для христиан рекрутская повинность была заменена денежным налогом. На евреев это положение не распространялось.

Евреи могли служить в российской армии только рядовыми, в унтер-офицеры разрешалось производить только особо отличившихся, а с 1850 г. - только с разрешения императора в каждом отдельном случае.

В 1829 г. был издан указ, запрещающий "впредь до особого повеления" брать евреев в денщики. Указом от 10 февраля 1844 г. было запрещено назначать евреев в нестроевые подразделения при гвардейских корпусах, в команды военных учебных заведений, солдатами в батальоны кантонистов. В гвардии евреи не могли служить даже рядовыми. Причина этих ограничений - "дурная наследственность" евреев. Поэтому евреев нельзя было также назначать на должности нижних чинов.

Но самым тяжёлым для евреев России было введение рекрутской (военной) повинности для их детей с двенадцатилетнего возраста. Еврейские дети-рекруты до 18 лет попадали в так называемые батальоны кантонистов, а оттуда большинство из них - в школы кантонистов. Годы пребывания в этих "учебных заведениях" евреям не засчитывали в срок двадцатипятилетней военной службы. В метрических записях евреев в николаевскую эпоху царил беспорядок: подавляющее большинство еврейских детей не имели свидетельств о рождении, возраст рекрута обычно определялся по его внешнему виду, двенадцать свидетелей под ложной присягой подтверждали, что малолетним рекрутам исполнилось 12 лет. О справедливом призыве в кантонисты можно было только мечтать. Представители армейских властей проводили наборы, закрывая глаза на нарушения закона, причём - иногда из-за взяток, иногда следуя установке добиться перехода в православие как можно большего числа евреев-военнослужащих. Иногда количество еврейских детей, призванных в солдаты, превышало половину общего числа рекрутов.