o f2be50149fb33788

к борту, стоящего на рейде траулера подошёл катер, оттуда явились

два молодца одинаковых с лица - гомункулусы из "Конторы

Глубокого Бурения".

Напрасно списанный с судна и доставленный для беседы в

Контору стармех доказывал, что на плёнке нет ничего кроме

пьяной шведской физиономии, ну разве что при ней непотребная

картинка с голой девкой. Молодой симпатичный следователь

заявил, что Ипполит давно замечен бдительными товарищами и

118

что фотографирование при странных обстоятельствах вызывает у

них смутные сомнения. Он принялся мягко, но настойчиво

уговаривать Ипполита признаться, что на одном из заходов в

загранпорт у него якобы были некие контакты с некими людьми,

которые и попросили незадачливого советского моряка стать

внештатным фотокорреспондентом для малоизвестного

западноевропейского издательства и потихоньку, без шума и пыли

собирать различную интересную фото-информацию (в том числе о

военных объектах). Как бы невинная работа свободного художника

для иллюстрированных журналов.

Ипполит понял куда клонит ласковый следователь и похолодел.

Его мягко и непринуждённо выводили на расстрельную статью 58-

измена Родине, шпионаж. К счастью стармех вспомнил о своем

добром приятеле, так же страстном фотографе и товарище по

рыбалке и выпивке Саше-майоре. Ходили упорные слухи, что

Саша служит в Конторе. Ипполит Геннадьевич назвал следователю

фамилию Саши. Следователь переменился в лице, резко сменил

тон с мягко-приятельского на официальный и позвонил куда-то по

внутреннему телефону. Через десять минут явился Саша-майор,

почему-то при погонах полковника.

Ипполита попросили подождать в коридоре. Вскоре вышел Саша

и сказал, что вопрос исперчен и можно идти домой. Позже за

рюмкой чая Саша ворчал:" Комсомольский призыв, из райкомов,

мать их. В 25 лет уже конченая сволочь. Наследнички Ежова. Ради

карьеры готовы по трупам идти. Вот такие Союз и погубят."

Вот эту то превосходную немецкую фотокамеру с трудной

судьбой (едва не погубившую своего обладателя) и собрался

использовать Владлен для фотографирования при странных

обстоятельствах странного агрегата, найденного в странном месте,

оборудованного неизвестными для непонятных целей.

Семён по распоряжению капитана фотографировал, сверкая

вспышкой, словно опытный криминалист на месте преступления.

Фиксировали по системе - "Всё включено" или от печки, то есть от

найденного "электроящика" "Siemens" и старогерманских

трансформаторов по соседству, до узкоколейки и причальных скоб

у воды грота. Трофейная чудо-грелка была сфотографирована ещё

будучи допёртой до судна вконец измотанными за день Борей и

Ромой. Они были отправлены отдыхать по приказу капитана, с тем,

119

чтобы сменить нас с Устинычем на подскальной вахте в

полночь.Новых людей из экипажа Владлен решил в грот не

допускать, чтобы не устраивать, как он тонко выразился: " В

сакральном, тайном месте проходной двор и этим спугнуть удачу".

За хлопотами вокруг приливной подстанции, как-то забылось о

немалой пропаже - угнанной кем-то дрезине. Решено было

направиться по следам угонщиков (или угонщика) в глубь тоннеля.

Заодно имелась перспектива набрести на что-то не менее, а может

быть более интересное чем то, что было уже

найдено,запротоколировано и приобщено к "Cледствию по делу

"грот Медвежий и партнёры" ".

Покидая электроподстанцию мы по запарке и второпях забыли,

что называется: "Уходя погасить свет" Наша забывчивость

обернулась приятным сюрпризом. Выйдя в большой тоннель мы с

радостью обнаружили, что он неплохо освещен такими же

грушевидными лампами накаливания под алюминиевыми

конусами, что и в покинутой подстанции. Хватало и перегоревших

ламп, однако и оставшихся было достаточно для нормальной

ориентации.

Вскоре мы вышли на то место где Владлен несколько часов назад

нашёл мотодрезину. Здесь же валялись обрывки англоязычной

ленты, которые прежде, по словам капитана, огораживали подход к

дрезине и дальнейший проход по туннелю. Наша четвёрка во главе

с капитаном двинулась вперёд по рельсам узкоколейки.

Этот чёртов туннель всё никак не хотел заканчиваться. Скажу

больше - он над нами издевался.Чем дальше мы продвигались тем

всё круче и заметнее дорога в туннеле поднималась вверх. В

конце-концов мы уже с трудом плелись в гору и наш

неспортивный кэп тяжело отдуваясь, заявил: " Хорош парни!

Умный в гору не пойдёт, а поскольку самый умный здесь я, то я

возвращаюсь на судно. Семён со мной, он мне там нужен. А вы,

двое кадров, Владлен кивнул в нашу с Устинычем сторону, пара

гнедых, по чьей милости мы здесь пешком стоим, останетесь здесь

ждать сменщиков . Мы километра три прошли от входа, значит по

120

любому до выхода на поверхность еще столько же, может чуть

больше."