О Фотографии

за то, что утвердили новую формальную схему или про­извели перемену в визуальном языке. Другой крите­рий, который может быть общим, — это ощутимость присутствия, аура, которую Вальтер Беньямин считал решающей характеристикой произведения искусства. Беньямин полагал, что у фотографии, технически вос­производимого предмета, не может быть подлинной ауры. Можно возразить, однако, что сама ситуация, се­годня определяющая вкусы в фотографии — ее показ в музеях и галереях, — выявила то, что снимки все же об­ладают некоторыми чертами подлинника. И хотя ни­какая фотография не может считаться оригиналом в том смысле, в каком им является картина, есть большая качественная разница между тем, что можно назвать оригиналами — отпечатками, сделанными с негатива в то же время, когда был сделан снимок (то есть на том же этапе технической эволюции фотографии), и последу­ющими поколениями отпечатков. (В большинстве лю­ди знают выдающиеся фотографии по книгам, газе­там, журналам и т. д., а это — фотографии фотографий; оригиналы, которые скорее всего можно увидеть толь­ко в музее или галерее, доставляют удовольствие, како­го нельзя получить от репродукции.) Результат техни­ческого воспроизведения, говорит Беньямин, «может перенести подобие оригинала в ситуацию, для само­го оригинала недоступную». Но если, допустим, о кар­тине Джотто можно сказать, что она обладает аурой

в музейной экспозиции, будучи вырвана из первона­чального контекста и, подобно фотографии, «сделав движение навстречу публике» (хотя в строгом смыс­ле, по Беньямину, она аурой не обладает), то с таким же успехом можно сказать, что обладает аурой фотогра­фия Атже, напечатанная им на бумаге, которая теперь не производится.

Истинное отличие ауры, которая может быть у фо­тографии, от ауры картины заключается в разных от­ношениях со временем. На картину время действу­ет разрушительно. А фотографии интересны отчасти благодаря превращению, которое совершает над ними время, и они таким образом уходят от намерений фо­тографа; в этом — важная составляющая их эстетиче­ской ценности. Со временем многие фотографии все же приобретают ауру. (Маргинальный статус, в кото­ром пребывали до последнего времени цветные фо­тографии, возможно, объясняется еще и тем, что они стареют иначе, чем черно-белые. Холодная схожесть цвета как будто бы не дает образоваться патине.) Если картины и стихотворения не становятся лучше или ув­лекательнее только от того, что они постарели, то все фотографии, наоборот, интересны и трогательны, ког­да они достаточно стары. Не будет большой ошибкой сказать, что нет такой вещи, как плохая фотография, — есть только менее интересные, менее существенные, менее таинственные. Прописка фотографии в музее

лишь ускоряет воздействие времени, придающего лю­бому снимку ценность.

Роль музея в формировании современного фото­графического вкуса невозможно переоценить. Му­зеи не столько решают, хороши фотографии или пло­хи, сколько предлагают новые условия для восприятия всех фотографий. Казалось бы, они вырабатывают нор­мы оценки, но на самом деле они их отменяют. Нель­зя сказать, что музей создал канон фотографических произведений прошлого, как это было с живописью. Даже когда кажется, что музей утверждает определен­ный фотографический вкус, на самом деле он подрыва­ет саму идею нормативного вкуса. Роль его — показать, что нет устойчивых стандартов оценки, нет канони­ческой традиции в этой области. Сама идея канониче­ской традиции оказалась излишней благодаря госте­приимству музея.

Большая Традиция в фотографии пребывает в те­кучем состоянии и постоянно пересматривается не потому, что фотография — новое искусство и еще не устоялась; дело тут в самом фотографическом вкусе. В фотографии старое открывается заново в гораздо бо­лее быстрой последовательности, чем в других искус­ствах. Фотография отлично иллюстрирует закон вкуса, четко сформулированный Т.С. Элиотом: каждое новое значительное произведение заставляет нас по-новому воспринимать наследие прошлого. Новые фотографии

меняют наш взгляд на прежние. (Например, творче­ство Дианы Арбус помогло нам лучше оценить заме­чательного Хайна, еще одного фотографа, запечатлев­шего неочевидное достоинство обиженных судьбой.) Но сдвиги в современном фотографическом вкусе от­ражают не только такие логичные и последовательные переоценки, когда подобное подкрепляется подобным. Чаще они говорят о равноценности и взаимной допол­нительности противоположных стилей и тем.