О гномах и сиротке Марысе

– Чего мне шутить? – равнодушно отозвался Петр. – Вот хата, вот лес, вот ручей; кто хочет, оставайся, а кому не нравится – скатертью дорога! И стал распрягать лошадь. Потом достал воды из колодца, вылил в колоду, как будто никаких гномов и в помине нет. – Что же мы будем есть в этой дыре? – спрашивают они.

– Мои дети с голоду не померли, и вы не помрете!

– А куда мы сокровища денем? – не унимаются гномы. – Маковая головка невелика, поди, и то в ней сто раз по тысяче зернышек умещается!

– А король? Где же мы короля поселим? – опять закричали гномы. – Вон солнышко познатней вашего короля, а моей бедностью не брезгает, каждый день в хату заглядывает…

Тут никогда не унывающий Петрушка заплясал вокруг телеги и запел:

Под ногами бугорок,
Сверху – неба лоскуток!
Ах, зачем нам, братцы-гномы,
Терема, дворцы, хоромы!…

Но на него зашикали со всех сторон. Гномам было не до шуток, и недовольные роптали все громче.

На востоке засияла голубая утренняя звезда, и вскоре совсем рассвело.

Король Светлячок поднял свой скипетр, и свита сразу угомонилась.

– Привет тебе, приют бедности и труда! – промолвил он.

II

Низенькая липовая дверь тихо скрипнула, и в мазанку вместе со светом утра проскользнули гномы.

Изо всех углов горницы выглядывала нищета. Чуть ли не половину ее занимала огромная печь с просторным запечком. Перед печкой, свернувшись в клубок, спал серый кот и лежала вязанка сухого хвороста, стянутая веревкой. В углу стояло ведро с водой, на нем – жестяная кружка; на лавке – несколько перевернутых вверх дном горшков, рядом – сосновый стол, две табуретки, корзинка, а в ней немножко картошки. Забавный вид был у гномов, когда они, таращась на это убожество, но не смея громко жаловаться в присутствии короля, подталкивали друг друга и показывали глазами на пустую печь, на колченогую скамью, на жалкую корзинку – единственную кладовую бедного крестьянина. Их длинные носы вытянулись еще больше, усы повисли.

Один беспечный Петрушка скакал по хате и дурачился, смеясь и потирая руки:

– А чем не дворец? Чем не хоромы? Разве нам тут плохо будет? Нисколечко! Заживем по-царски. Смотрите, смотрите, заря светит сквозь крышу! Гляньте, сколько алых и золотых роз она по хате рассыпала! А вон под балкой ласточкино гнездо! Свет разбудил птиц, и они расщебетались. Слышите? Потолок дрожит от птичьего щебета, от трепетанья крыльев! А вон в разбитое окно заглядывает куст сирени! Какой приятный, свежий запах! Какие пышные лиловые кисти! А куст весь в алмазах, в каждом листочке – алмаз! И в каждом алмазе – радуга! Думаете, роса? Нет! Это не роса, а драгоценные камни! А в кустах соловей поет свою утреннюю песню! Слышите? На охапке соломы в углу спали два мальчугана. Их русые головенки утопали в золотой соломе, из распахнувшихся на груди холщовых рубашек выглядывало худое смуглое тело. Видно, холод пробрал их весенней ночью: они лежали обнявшись и тесно прижавшись друг к другу. – А вот и королевичи! – закричал Петрушка.

Подошли и другие гномы, и жалость смягчила их лица, разгладив морщины, стерев недовольство.

– Бедняжки! – прошептал один.

– Сиротки! – отозвался другой.

– Вот горе-то! – молвил третий.

Король Светлячок склонил над спящими свой скипетр и сказал:

– Пусть светят вам зори и ласточки щебечут над вами! Растите под сенью лип и сирени! Растите и набирайтесь сил!

И золотым скипетром прикоснулся к льняным головкам. Тут в хату, поставив лошадь в конюшню, вошел Петр. Нагнулся в низких дверях, снял шапку и кинул ее на стол.

Любопытные гномы обступили его, спрашивая наперебой.

– Чьи это дети?

– Мои, чьи же еще! Было этой мелюзги и побольше, да бог прибрал, как жена померла. Вот только двое осталось.

– Пусть растут крепкими и здоровыми! – повторил король и подал знак свите перенести сокровища из телеги в подпечье. Гномы проворно принялись перетаскивать ларцы и сундуки в подпечье и прятать их в мышиные норы; они делали это так тихо, что даже кот, спавший перед печкой, не проснулся.

Петр равнодушно следил за ними. Когда рассвело, он хорошо разглядел, что это за сокровища: просто сор да камешки. То, что ночью слепило глаза, сияя, блестя, пламенея и переливаясь всеми цветами радуги, оказалось песком да щебнем, а бруски золота и серебра – палочками и сучками. Когда гномы перенесли свои сокровища и сами спрятались в мышиные норки, Петр постучал кнутовищем по земляному полу и крикнул:

– Эй, Куба, Войтек! Вставайте, лежебоки, да поживей! Не видите, отец воротился!

Мальчики зашевелились на соломе и, протирая глаза, спросили сонными голосами:

– Тятенька, а что ты нам с ярмарки привез?

Но Петр был зол и не собирался разговаривать.

– Палку привез! – отрезал он.

Куба сел на соломе и сказал:

– Тятенька, а я короля видел.

– Какого еще короля?

– Ну, каких на святки показывают.

– Приснилось тебе, – сказал Петр, боясь, как бы мальчики не разболтали соседям про гномов.

Но мальчика не так-то просто было сбить.