О головах

МАТЬ (немного изменившись в лице, пытаясь улыбнуться). Никак не оставишь свои корпорантские замашки. (Кадри в глубине души рада, что обстановка обратилась не в пользу «святого семейства», и даже не пытается этого скрыть.)

ОТЕЦ.

Сегодня за нашим столом празднично и светло.
Мы не видались так давно, но сегодня нам повезло.
Грустный, конечно, факт, но я должен сказать
в оправданье, —
между Таллином и Кохтла-Ярве огромное расстоянье.
Так полнее бокалы, веселее застольные речи,
нас в экстаз приведет долгожданная встреча!
Все довольны друг другом, у всех радостный вид,
и свекровь, улыбаясь, на невестку глядит.
Дарит свекру невестка озорной свой взгляд,
все берут бутерброды и со вкусом едят.
За столом у нас жрицы Афины — две женщины, два педагога,
одна молода и прекрасна — в роли наставницы строгой.
А свекровь ее в лучших годах, корпулентна, но в меру.

(Строит матери глазки, Кадри прыскает.)

Они обучают малявок азбуке и манерам,
чтобы, встречая взрослых, малявки снимали шапки.
Сидит за столом и мой сын, его поле битвы — шахта,
где, как известно из мифов, ему саламандры служат.
А старый мудрец Дионисий (показывает на себя)
живет себе и не тужит.
Он держит речь перед вами и, глядя на ваши лица,
он обещает, что долго речь его не продлится…

(Оказывается, перепутал листки, импровизирует.)

Потому что у нас и без этого славное настроение…
…одна молода и прекрасна — в роли наставницы строгой.
А свекровь ее в лучших годах, корпулентна, но в меру.

(Окончательно запутался, импровизирует.)

Запутался я немного…
Чуть не сказал похлеще,
но не судите строго, бывают и хуже вещи.
И все же, любезные дамы,
я повторяю упрямо:
Ergo bibamus! Ergo bibamus! [5]

Он вполне доволен своим выступлением. Кадри хохочет — это вовсе не обидный смех, но он задевает мать. Кадри хлопает в ладоши. Отец пытается взять апельсин, но опрокидывает кувшин со сливками. Мать в тихом бешенстве. Кадри приносит тряпку и быстро все улаживает. Наливает отцу новую рюмку.

МАТЬ. Эдуард, на сегодня тебе хватит. Твоя печень… С его печенью шутки плохи. (Берет дольку того самого апельсина, что наделал столько неприятностей. Он, действительно, плохо разрезан.) М-да… Милая невестушка, видно, лягушек ты разделываешь более ловко…

КАДРИ. Разумеется. Это моя работа.

МАТЬ. Надеюсь, ты их домой не приносишь?

КАДРИ (теряя терпение). Конечно, приношу. Я режу их по ночам. И они, бедняжки, так страшно квакают. В будущем собираюсь приносить домой собак и лошадей.

МАТЬ. Кадри!

ИЛЬМАР (как эхо). Кадри!

КАДРИ (смотрит на отца). Кто-то еще должен сказать «Кадри!»

ОТЕЦ (не понял). Прозит! (Чокается с Кадри. Мать с достоинством встает.)

МАТЬ. Ильмар, будь добр, проводи меня на балкон. Эти разговоры и этот медицинский запах в вашей комнате… Ты, конечно, извини, Кадри!

КАДРИ. Ильмар, помоги же «мадам маме».

Ильмар в нерешительности встает, выходит с матерью.