О Грузии (СИ)

Под пятой русского царя Грузия существовала более чем сносно. Но только не с точки зрения самих грузин. Например, до начала 1830-х годов не облагались пошлиной транзитные товары, перевозимые из Турции и Ирана в Россию. Русским это казалось льготой, грузинам нормой. Когда пошлины в 1832 году все-таки ввели - в Грузии начались бунты, а представители царской семьи и высшего дворянства составили заговор.

Хотя первые годы русская администрация старалась не нарушать сложившийся в грузинских землях миропорядок, но таково было впечатление именно самой администрации. Например, поначалу страдали больше всего государственные крестьяне, но не за счет повышения налога, а за счет изменения системы его сбора. Прежде царские сборщики налогов сдавали деньги и натуральные продукты в царскую же казну, теперь они передавали их российским властям. Кажется, изменение минимально, но оно затрагивало одну из основополагающих особенностей не только грузинского национального, но и вообще восточного мировоззрения.

Естественный принцип восточного и грузинского, в частности, феодализма заключался и заключается до сих пор в системе "кормлений", когда жалованье как таковое практически отсутствует, зато чиновничеству высочайшим именем даровано право кормиться за счет исполняемой должности. Даже больше того. И чиновничество, и не служащие дворяне имели возможность кормиться еще и за счет дополнительных, так сказать, внеплановых разовых разрешений от имени царя или иного крупного феодала на взимание "дани". Эти разрешения именовались в Грузии "баратами", как правило, были устными и напоминали скорее официально дозволенный грабеж - по свидетельству командира егерского полка генерала Лазарева, прибывшего в Грузию в 1799 году, любой мало-мальски влиятельный (т.е. родовитый) чиновник или дворянин мог взять "по барату" сколько угодно добра и у кого угодно. Разумеется, в системе баратов была своя сложная логика, основанная на родственных и наследственно-должностных традициях отношений, но русским она виделась полным хозяйственным хаосом и произволом. Между тем, этот хаос был достаточно устойчив и всегда оставлял возможность для личных договоренностей, не вносимых в реестры и податные листы.

Попытка ликвидировать эту "налоговую" модель привела к тому, что она мимикрировала и ушла в тень. Но ни в коем случае не исчезла. Именно поэтому структурно более внятные, сравнительно простые и щадящие российские налоги стали для грузинского крестьянства не облегчением, а дополнительным бременем.

Заметим, что постепенно присланное российское чиновничество проникалось местным колоритом и конец XIX века, не говоря уже о XX, являет собой тихое торжество казалось бы теневых, но по сути - традиционных налоговых отношений в Грузии.

Было еще несколько важных поводов для недовольства элиты Грузии. Во-первых, упразднение автокефалии грузинской церкви. Духовенство, разумеется, также принадлежало к дворянским родам, а значит, было включено в систему "кормлений". Церковных крестьян переписали в государственных, духовенство приняли на службу - ведь российская церковь была тогда государственным институтом и подчинялась Святейшему Синоду. Следственно, жалование шло через государственное казначейство.

Во-вторых, российские власти упразднили тонкие различения между грузинскими княжескими (тавадами) и дворянскими (азнаурами) родами, которые издревле находились в вассальной зависимости от князей, объединив всех в одно синтетическое дворянство. Это, конечно, не затрагивало имущественных прав, но оригинальная местная иерархия была Россией дезавуирована.

И наконец, последнее обстоятельство. Российское правительство, еще даже не завершив присоединение всех грузинских, азербайджанских и дагестанских княжеств, начало расселять на грузинских землях русских, армянских и даже немецких переселенцев. Этому были объективные причины: войны с Ираном, Турцией, мятежи грузинских князей против России привели к тому, что многие земли обезлюдели. Кроме того, русская администрация хотела хотя бы частично нарушить многовековую вассально-родовую связь между грузинскими феодалами и крестьянством.