О, юность моя!

— Но почему? Это же так просто.

— Экспериментируйте на ком-нибудь другом.

— Ну, Алла Ярославна…

— Нет, нет.

И снова разметалась. И потеряла сознание.

Елисей сделал ей укол. Неуверенно, но удачно. И, сорвавшись с места, выбежал на улицу.

Внизу его поджидал Еремушкин.

— Слушай, Бредихин, вот какое дело. Вчера в Евпаторию понаехали донцы и калмыки, разбили под городом лагерь и сидят. Зачем сидят? Не на курорт же прибыли.

— Ну?

— Так вот, надо выяснить.

— Хорошо. Постараюсь. Хотя, откровенно говоря, не знаю как.

5

Когда Елисей снова пришел в «Дюльбер», по обеим сторонам парадной лестницы стояли юнкера. Подняться во второй этаж можно было беспрепятственно: часовые охраняли только оба коридора первого.

«Так,— подумал Леська.— Атаман здесь».

Атаман Войска Донского сидел у постели Карсавиной, окруженный всеми Дуванами. Елисей ожидал встретить лихого казачину с чубом на ухе, а увидел мужчину средних лет, профессорской наружности. Вытянув одну ногу вперед и несколько поджав под себя другую, он сидел, опираясь на эфес шашки, в классической позе всех генералов, позирующих перед фотографом. Сейчас фотографа не было, но генерал все же позировал, хотя бы уж потому, что на него глядела Алла Ярославна.

— Что же дальше, Африкан Петрович? — вопрошал Дуван-Торцов.— Как, по вашему мнению, будут развиваться события?

— Как? Антанта предложила нам и Совдепии прекратить военные действия. Совсем недавно мы получили ультиматум от верховного комиссара Великобритании адмирала де Робека.

— И вы согласились?

— Барон не возражает, но с тем условием, чтобы нам оставили Крым.

— Неужели это устроит белое командование? — спросила Карсавина.

— Разумеется, нет. Но нам нужно выиграть время. Собраться с силами. Именно того же добивается и Антанта.

— И вы думаете, красные на это пойдут?

Богаевский вздохнул.

— Боюсь, что нет. Ведь Ленин оттого пошел на мировую с Польшей, чтобы перебросить силы с запада на юг.

— Как же вы думаете из Крыма ударить на красных? Ведь не с перешейка же, правда? — спросил Леська дрожащим голосом.

— А вот это военная тайна,— ответил, улыбаясь, Богаевский и тут же сам перешел в атаку: — А почему такой богатырь не в армии? Впрочем, мы в Крыму еще не объявили мобилизации. Но вы можете записаться добровольно. Я устрою вас в казачье юнкерское училище, и перед вами откроется карьера. Мы добровольцев очень ценим. Особенно тех, кто записывается сейчас.

Леська смутился…

— Хорошо. Мы подумаем,— ответила за него Карсавина.

— Почему «мы»?

— Потому что Елисей — мой племянник. Леся! Подай-ка мне пузырек с атропином.

— Вам плохо?

— Не плохо, но как-то неуютно.

— Мадам! — с необычайной галантностью произнес атаман.— Если вам понадобится врачебная помощь, мой военно-медицинский пункт к вашим услугам. Он помещается в левом крыле первого этажа — рукой достать.

— Вот это замечательно! — воскликнула Вера Семеновна.— Вот за это вам великая благодарность! Вы не представляете, как в Евпатории трудно с медициной.

Прощаясь, атаман поцеловал Карсавиной руку и сказал:

— Вы удивительно похожи на мою жену! Просто удивительно!

У Карсавиной появилась новая сестра — Нина Павловна, присланная атаманом. Сам Африкан Петрович навещал Аллу Ярославну довольно часто, и когда после сессии из Евпатории вернулся Абамелек-Лазарев, он не мог не обратить на это внимания.

— О чем же с тобой говорил этот представитель казацкого рыцарства?

— Так. Ни о чем.

— Ну как это «ни о чем»? Что-нибудь же изрек?

— Сказал, что я очень похожа на его жену.

— На жену? Так-таки и сказал?

— Да.

— Ах, мерзавец! Как он смел! Да я на порог его не пущу!

— А что в этом такого?

— Как «что»? Если б он сказал, что ты похожа на его сестру… А то на жену! Этим он уже входит с тобой в какие-то интимные отношения…

— Ну, что ты, Артемий? Леся! Дайте мне, пожалуйста, градусник.

— Почему Леся? Разве я не могу?

— Можешь. Но ты будешь долго искать, а он уже все тут знает.

— Ах, «уже знает»! И часто ты просишь его об этих пустяках?

— Часто. Он бывает здесь почти ежедневно.

— Но ведь у тебя есть Нина Павловна!

— Она у меня совсем недавно.

Абамелек-Лазарев воззрился на Леську и произнес лекторским тоном:

— Однажды за какие-то грехи Зевс покарал Геркулеса: он повелел ему стать рабом лидийской царицы Омфалы и выполнять женскую работу.

— Ну, работа у Леси не всегда женская. Иногда он носит меня на руках.

— Как это понять?

— В самом буквальном смысле.

Артемий Карпович вышел на балкон.

— Зачем вы его дразните?

— Ничего. Пусть привыкает. Уж очень ревнив.

Елисей решил больше не ходить к Алле Ярославне. У нее сестра, приехал муж, она уже не одинока, не беспомощна. Конечно, было бы полезно бывать в обществе атамана, но Африкан Петрович едва ли станет часто навещать Карсавину при супруге.

На всякий случай Елисей пошел на мельницу и вызвал Еремушкина.