О Южной Корее и не только. Размышления Посла России

Следует, однако, признать, что представления большинства южнокорейцев о России весьма поверхностны и приблизительны. Они основаны прежде всего на идеологических клише, разработанных СиЭнЭн, БиБиСи и прочими центрами западной пропаганды, которые тиражируются сегодня по миру из страны в страну. Россия подается в этих клише как большая и больная страна, которая богата природными, прежде всего нефтегазовыми, ресурсами, но не в состоянии сама ими распорядиться и поэтому нуждается в иностранных советчиках.

Меня поразило, когда оказалось, что очень миленькая и бойкая южнокорейская журналисточка, пришедшая взять у меня в первый месяц после приезда интервью для модного журнала, никогда не слышала имени Юрия Гагарина. А потом задумался, многие ли выпускники нынешних российских школ знают, что Советский Союз был пионером в освоении космоса.

Я часто выступал в Южной Корее – по телевидению, по радио, в различных университетах, и в Сеуле, и на периферии. В начале выступлений в университетах я спрашивал, на каком языке говорить. Мне отвечали – пожалуйста, говорите по-английски, у нас курс политологии ведется на английском, все студенты им свободно владеют. По характеру вопросов, которые задавались после выступлений, понял, что это, мягко говоря, не так. Спрашивали о том, что я уже очень подробно разъяснил. Стал брать с собой переводчика корейского языка. Дело пошло совершенно иначе. Вопросы у слушателей возникали по ходу лекции, и часто было видно, насколько искаженным является их представление о России, навеянное нашими недоброжелателями. Старался его исправлять.

В Корее с ее конфуцианскими традициями не принято задавать «неудобные» вопросы человеку, старшему по возрасту или положению. Посол, выступающий с лекцией в высшем учебном заведении, – наглядный пример такого старшего. Поэтому неудобных, или, как у нас говорили в советское время, «провокационных», вопросов мне не задавали, как правило, лишь уточняли те или иные факты.

Но вот какой случай произошел на встрече со слушателями южнокорейского Национального колледжа обороны. Это учебное заведение Министерства обороны РК, несмотря на свое название, представляет собой не общевойсковое училище, а скорее курсы переподготовки командного состава. В нем учатся военные в звании полковника или бригадного генерала, в т.ч. иностранные, а также гражданские служащие правительственных ведомств соответствующего уровня. Меня ежегодно приглашали туда в марте читать очередному потоку лекцию о России и российско-корейских отношениях. А тут где-то в начале сентября 2008г. после известных событий в Южной Осетии попросили о дополнительной лекции, причем, по возможности, в помещении нашего Посольства. По их словам, у них были какие-то проблемы с залом в здании Колледжа.

Я согласился. В зале приемов Посольства расставили стулья, приехали на двух автобусах человек восемьдесят, включая даже каких-то австралийца и малайзийца. Я рассказываю по-английски. Посольский переводчик переводит на корейский. Все что-то записывают. Был ряд уточняющих вопросов. В общем, все, как обычно. Вдруг поднимается интеллигентного вида полковник в очках и вежливо спрашивает: «Скажите, господин посол, почему в Советском Союзе Грузия и Украина были сведены на положение полуколоний?» Я отвечаю: «Как это могло быть, если почти тридцать лет высшим руководителем Советского Союза был грузин, а затем такой же срок – выходцы с Украины?» Среди слушателей замешательство. Спрашивают:

«А кого Вы имеете в виду?». Я говорю: «Вам известны такие имена, как Сталин, Хрущев и Брежнев?» Все согласно кивают. Так вот, – говорю, – Сталин по рождению был грузином, а Хрущев и Брежнев – выходцами с Украины. Судите сами, мог бы каждый из них, заняв пост высшего руководителя Советского Союза, держать свои родные места на положении полуколоний». Общий ответ был отрицательным. Извинились, что не знали фактической стороны дела. Ладно, говорю, ребята, учите матчасть.

Создание и закрепление положительного образа России в общественном сознании Южной Кореи требует долговременной последовательной работы, ориентированной прежде всего на южнокорейскую молодежь. Нужны и разовые крупномасштабные мероприятия, например, Фестивали российской культуры в Республике Корея, и подготовка общих телепрограмм с южнокорейскими телевизионными каналами, и открытие культурного центра России в Сеуле. Слабость России в проецировании своей мягкой силы во много связана с отсутствием узнаваемой поп-культуры.

В силу финансовой слабости российских организаций и коллективов в сфере культуры, эту работу должно брать под свое покровительство государство. Практически все предпринятые ранее начинания в этой области заканчивались через один-два года из-за того, что российские партнеры южнокорейских организаторов не были в состоянии обеспечить необходимое финансирование ответных мероприятий в России.