О! Как ты дерзок, Автандил!

Перед тем как оттолкнуться от берега, Димичел взял у сына часы и положил их в карман куртки. Он посмотрел на початую бутылку виски, но не стал брать ее с собой. Он надвинул капюшон куртки на глаза и оттолкнулся от берега.

Место для могилы он выбрал быстро – недалеко от двух лиственниц и отдельно лежащего камня-валуна. Он рыхлил землю топором и ножом и вычерпывал ее металлической миской, которую захватил из лагеря.

Когда могила углубилась примерно на метр, в земле появилась мелкая галька, и вычерпывать ее становилось все труднее, потому что края ямы осыпались. Димичел знал, что могилу копают глубоко, примерно в рост человека, но он понял, что без лопаты такого результата не достигнет. И он сказал себе: достаточно, потому что через несколько дней я перезахороню ее, а чтобы зверь не разрыл могилу, передвину валун на холм земли.

С помощью толстых, толщиною в руку человека, жердей, вырубленных из талин, росших на берегу, он соорудил рычаг. Между стволами лиственниц закрепил веревкой самую толстую жердь. Другую приспособил посередине перекладины так, чтобы она упиралась в камень-валун. К носу оморочки он привязал конец альпийской веревки и протянул ее к рычагу.

Сначала рычаг действовал плохо: оморочка с телом Катрин ползла по склону буквально по полметра, но потом он наловчился передвигать опорную жердь рычага, и оморочка, скользя по веткам багульника, поплыла по склону сопки, на ее вершину, к своему последнему причалу, приготовленному Димичелом.

Несколько раз Димичел присаживался отдохнуть, потому что пот заливал ему глаза. Липкий, ядовитый и очень горький, пот попадал ему в глаза, глаза слезились. Димичел вытирал пот с лица тыльной стороной руки, слизывал с губ. Ему приходилось спускаться к реке – умываться и пить воду, и он понял, что сделал очень правильно, не взяв с собой алкоголя.

Все меньше кружилась голова, его уже не тошнило, потому что вместе с потом из организма уходили токсины, которыми он был отравлен, потому что всю ночь пил виски. И он выпил много. Именно алкоголь сотворил с ним гадкую штуку, позорное видение, когда погибшая Катрин явилась в лагерь и ушла в палатку к Ивану. А ему пришлось второй раз убивать Адель. Да, да, алкоголь!

Он нашел объяснение своему безумию. И ему сразу стало легче. Он боялся, что может сойти с ума. Теперь ясность пришла в сознание Димичела, и все происходящее он увидел со стороны.

Человек, накинув капюшон на голову, ведет свою лодку со скорбным грузом через реку. Он похож на Харона, угрюмый и печальный человек, и утренний туман, клочковатый и серый, цепляется за лопасть его весла. Лодка плывет в тумане, и скалы, высокие и торжественные, похожи на стены кафедрального собора. А еще они, кажется, похожи на врата, ведущие в небо. Потому что там, за их острыми вершинами, уже угадывается синяя полоска горизонта, и первые лучи солнца проникают в каменный рай. Он каменный и суровый, но, похоже, и таким может быть рай, потому что он принимает тело не грешницы, но праведницы. Ведь праведницы не попадают в ад.

Так думает Харон, он делает последний гребок веслом, и лодка чалится к берегу.

А вот уже следующая картина, которую ему сравнивать не с чем, ведь подобного он не видел. По склону зеленой сопки, вверх – к ее вершине, плывет, подтягиваемая канатом, все та же легкая и узкая лодка. Она плывет среди розово-фиолетовых цветов багульника. Цветущая диковинными цветами райская долина. Лепестки осыпаются на тело красивой женщины. Она лежит в оморочке, по горло укутанная белой простыней.

Лодка плывет к холмику земли, к двум лиственницам и камню-валуну. Камень вскоре станет надгробием…

Димичел решил сколотить гроб все из той же оморочки.

Когда тело Катрин было поднято на вершину сопки, и здесь она закончила свой путь на земле, он отпилил часть узкой и длинной лодчонки – ровно на длину тела. Доски он подгонял старательно, отпиливая по выгнутым краям оморочки. Оставшимися досками заколотил торец этого странного гроба, их хватило на то, чтобы частично прикрыть его сверху. Получилась усыпальница, каких, наверное, еще не было в мире. Но сначала он укрыл тело Катрин нарубленным лапником и цветущими ветками багульника.

Он решил расположить ее тело в неглубокой могиле так, чтобы острый нос лодки всегда смотрел на реку, шумящую внизу на перекатах. Поэтому головой Катрин лежала на восток – на восход солнца, куда и текла река.

Он думал: «Катрин будет продолжать свое плаванье к Богу. Теперь по небу. Ведь она сама стремилась к нему. И даже когда-то – уже очень давно, может быть, сто или тысячу лет назад – она признавалась в своем желании. Когда мы летели по мосту в ее серебристой машинке». Тут его мысли вновь спутались. Он никак не мог вспомнить, когда они вместе ехали по мосту. Сколько лет назад это было?