О классовой сущности сионизма

Между тем масонство в России широко укоренилось. В. А. Пигалев указывает, что сетью масонских лож были опутаны не только Москва и Петербург, но и многие города России: Архангельск, Белосток, Вильна, Вологда, Дерпт, Житомир, Казань, Каменец-Подольск, Кинбурн, Кишинев, Киев, Кременчуг, Кронштадт, Митава, Могилев, Немиров, Нижний Новгород, Одесса, Орел, Пенза, Полоцк, Полтава, Ревель, Рига, Рязань, Сагадуры (в Молдавии), Симбирск, Томск, Харьков, Шклов, Ямбург, Ярославль, Яссы, Феодосия и т. д.[939]

Генеральный международный конвент масонских лож системы «строгого наблюдения» в Вильгельмсбаде в июле 1782 года объявил Россию восьмой «самостоятельной масонской провинцией», а Шварц был определен чем-то вроде диктатора — «единственного верховного представителя теоретической степени Соломоновых наук в России»[940].

Шварцу вменялось в обязанность сохранять тайну ордена, следить за российским масонством, собирать с них денежные взносы и пересылать в Берлин, в кассу «строителей всемирного храма Соломона», осуществлять связь с гроссмейстером, получать от него «задания и таинства»[941].

Помощником Шварца без права контроля за его деятельностью был назначен Н. И. Новиков[942].

В. А. Пигалев в работе «Баженов» особенно ярко освещает тактику масонов по вовлечению в зловещую реакционную организацию новых членов — «неофитов». Помимо всего прочего, масоны использовали явный, циничный обман: они представлялись высокогуманной организацией, заботящейся о благе людей, о их нравственном совершенствовании и пр. Именно так удавалось им вовлечь в свои ряды таких талантливых русских людей, как архитектор Василий Иванович Баженов. Ловко и коварно они использовали его, как и других обманутых ими людей, для влияния на будущего императора России Павла I, для внедрения в русскую архитектуру масонской символики, для реализации многих своих планов.

Эти исследования В. А. Пигалева имеют важное значение для историографии: некоторые авторы, не понимающие коварства масонской маскировки под «гуманные», «этические», «нравственные» и т. п. организации, изображают эти антинародные реакционные формирования как прогрессивные. Теперь установлено, что масоны только в целях обмана «непосвященных» и «нео­фитов» использовали мимикрию, скрывались под одеяниями «левых», «гуманных» организаций, якобы заботящихся о «совершенствовании» своих членов и всего человечества.

Нельзя еще раз не подчеркнуть, что вывод академика И. И. Минца о неоправданности представлений о «революционности» масонства, об антинаучностн вымыслов о «прогрессивных» тенденциях внутри этого воинствующе реакционного движения имеет принципиальное значение для историографии.

Не менее принципиальное значение для науки имеет глубоко обоснованный, объективный подход В. А. Пигалева к оценке противоречий между такими русскими масонами, как Н. И. Новиков и В. И. Баженов, с одной стороны, и эмиссарами западного масонства — с другой. Оказавшись в сетях таких лиц, как Шварц, Н. И. Новиков и В. И. Баженов противились крайне реакцион­ным деяниям западноевропейских властелинов — масонов «высоких степеней посвящения».

Книга В. А. Пигалева, посвященная биографии Ба­женова, ограничивает, естественно, оценку масонства хронологическими рамками жизни русского архитектора, умершего в 1799 году.

В последующем масонство в России продолжало существовать. Император Павел I, оставивший в истории России мрачный след, будучи масоном, покровительствовал «строителям храма Соломона», не прекратившим свою зловещую деятельность и после указа Александра I о запрещении масонства в России.

4.18. Иудаизм и сионизм

Литература об иудаизме в советской историографии довольно многочисленна. Менее значительны по числу произведения по проблеме — иудаизм и сионизм, имеющие особенно тесную связь с рассматриваемой нами темой.

Не стремясь, разумеется, ставить знак равенства между понятиями «иудей» и «сионист», советские авторы констатируют вполне отчетливо проявляющиеся взаимосвязь, взаимозависимость иудаизма и сионизма, ибо и то и другое явления представляют собой идеологию еврейской эксплуататорской верхушки: в прошлом — иудаизм, ныне — иудаизм и сионизм одновременно.