О ком молчит Вереск

А сам смотрит на Нину, которая стоит под прицелом папарацци и не знает, куда ей идти. Такая беззащитная, хрупкая с малышом на руках. И его невольно привлекают легкие поглаживания. Нина автоматически гладит Мати и покачивает его. И у Арманда диссонанс. Внутренний разрыв на части. Разве не должно быть иначе? Разве не должна быть на месте Нины Кара? Разве это не она должна гладить ребенка по голове и успокаивать?

– Рамирес, отвези Кару домой, а я поеду с Ниной и Мати.

– Нет! Ты отвезешь меня домой! А С НИМИ ПУСТЬ ЕДЕТ РАМИРЕС!

– Послушай меня, на нас смотрят камеры! Не время для истерик и эгоизма!

– Что такое? Боишься лишиться своего места в сборной?

– Ты тупая? Если я лишусь своего места, и ты вместе со мной лишишься всего. Пошла в машину. Без истерик. Сейчас же, или я за себя не ручаюсь!

Рамирес увел Кару в свой джип, а Арманд подошел к Нине. У него было идиотское чувство, что он не знает, как правильно к ней подступиться, что именно сказать. Все какое-то пустое по сравнению с тем, что эта маленькая женщина сделала сегодня.

– Давай я его понесу. Тебе тяжело.

– Нет…не надо. Он проснется. Он сильно перенервничал и уснул.

С беспокойством смотрит на ребенка, нежно поглаживая спинку и волосы на затылке. Какого черта родная мать не может так же относиться к их сыну? Какого черта чужая женщина проявляет больше заботы и… карамба, именно она спасла Матео.

– Если бы не ты, Нини…

Вскинула голову, когда он так ее назвал.

– Если бы не ты…То Мати… не хочу говорить это вслух. Спасибо… Проси, что угодно. Я дам все, что захочешь за спасение жизни моего сына!

– Жизнь Мати бесценна. А мне ничего не надо!

Мати уснул не сразу, он долго был в возбужденном состоянии, то смеялся, то плакал. Я укачала его на руках, как младенца. Мы завернулись в огромное одеяло вместе, и я читала ему книгу, пока он не заснул у меня на груди. Это был наш маленький мир. В этой детской комнате, где за закрытыми дверьми я называла его Матвейка и чувствовала себя его матерью. Пока эта самая дверь не открылась, и Каролина не показалась на пороге в шелковом длинном халате с распущенными блестящими волосами. Томная, как с обложки журнала.

– Уложила? А теперь идем поговорим!

Ее тон не терпел возражений, а я боролась с внутренним желанием вцепиться ей в лицо и расцарапать его до мяса.

Осторожно положила Мати на кровать, укрыла и вышла из комнаты.

– Я заплачу за полгода вперед. Собирай свои манатки и проваливай.

– У меня заключен договор.

– Да плевала я на ваш договор. Я здесь хозяйка. Это мой сын, мой дом. Я хочу, чтоб ты убралась вон!

Меня ослепило на какие-то мгновения, на доли секунд. Я могла именно сейчас водраться ей в волосы и бить ее лицом о стенку. Долго. Сильно. Пока не превратится в кровавую кашу.

– Что ты смотришь на меня? В этом доме я нанимаю прислугу. И ты мне не подходишь.

Держать себя в руках. Держать изо всех сил. Я должна.

– Почему? Ваш… Матео прекрасно ладит со мной, он меня слушается.

– Ты мне не нравишься! И мне неинтересно, что там подходит Матео. Ты не подходишь мне! Мой сын не пытался спрыгнуть с окна до твоего появления! У него не было таких сильных рецидивов. А с тобой он как невменяемый. Мне одного взгляда достаточно, чтобы понять, как себя чувствует мой мальчик.

Ее мальчик. МОЙ! Он МОЙ! Ты, сука, отняла его у меня!

Альварес как раз поднялся по лестнице.

– В чем дело?

– Она не может оставаться в этом доме! Мати с ней только хуже. Ты разве не видишь? Он не в себе. Он не подпускает меня, не идет к тебе! Она что-то делает с нашим сыном!

– Может! И останется! Я так решил! И Мати с ней хорошо! Хочешь устроить истерику – устраивай ее мне!

— Значит отсюда уйду я!

Схватил ее под локоть и дернул к себе. А у меня от этого прикосновения искры из глаз посыпались. Болью все тело свело, как судорогой. Как будто мне душу наизнанку в этот момент выкрутили.

– Не уйдешь. Шагу больше отсюда не сделаешь.

– Будешь насильно держать?

Бросилась к нему на шею, впилась губами в его губы при мне, и я свою губу закусила с такой силой, что показалось кровь мне в рот хлынула, наполнилось горло солью и горечью, когда за ними дверь спальни закрылась.

– Давай, держи меня насильно, только трахай… слышишь, Арманд. Трахай меня. Выдери, как последнюю шлюху!

Заткнула уши руками. Прислонилась к стене, закрывая глаза, стискивая пальцы в кулаки. Нельзя взрываться, надо терпеть, надо взять себя в руки. Я должна все выдержать, и лишь тогда я смогу забрать Матео. У меня есть план, есть юристы, которые потом помогут вернуть ребенка. Но для этого я должна уничтожить Альваресов… и мне нельзя терять эту работу. Я должна проглотить все это, сожрать, заткнуться и молча грызть свои щеки и язык, но не выдать себя.

Только внутри все переворачивалось от боли и обиды, внутри все жгло, как кислотой серной. Схватила сотовый и набрала нужный номер.

– Я хочу, чтоб вы это сделали сегодня. Не через неделю, как мы договаривались.

– Вы уверены? Слушание еще не закрыто.

– Уверена. Пусть считает, что он победил.

Отключила звонок и выдохнула, стараясь унять злость и взять себя в руки. В это время пришла смска.