О красоте

Иногда Леви мысленно перемещался в другую вселенную, где он принимал приглашение ЛаШонды, отправлялся на склад и занимался там с ней любовью стоя. Вскоре после этого он переезжал с ней в Роксбери и заботился о ее детях, как о своих. И они жили долго и счастливо - две розы, выросшие на асфальте, как говорил Тупак*. Но в действительности он не знал, что делать с женщинами вроде ЛаШонды. Он хотел бы знать, но увы. Типичная девушка Леви походила на смешливых ла- тиноамериканочек из католической школы рядом с местом его учебы, и у этой девушки был невзыскательный вкус: сводил ее в кино да пообжимался с ней в веллингтонском парке - она и довольна. В минуты смелости и уверенности в себе Леви мог подцепить в бостонском ночном клубе одну из пятнадцатилетних лашондоподоб- ных прелестниц с фальшивым паспортом, которые полусерьезно крутили с ним недельку-другую и исчезали, смущенные его странной решимостью ничего не рассказывать о своей жизни и не показывать, где он живет.

- Нет, спасибо, ЛаШонда. У меня перерыв попозже.

* Тупак Амару Шакур (1971-1996) - легендарный американский рэппер, попавший в Книгу Рекордов Гиннеса как самый успешный хип-хоп артист.

- Что ж, детка. Буду по тебе скучать. Ты сегодня клево выглядишь - кожа и все такое.

Леви вежливо надул бицепс под наманикюренной рукой ЛаШонды.

- Черт! А другие мышцы? Да не стесняйся ты.

Он слегка приподнял рубашку.

- Детка, тут не шесть кубиков, а все тридцать шесть! Девушки небось глазами сверлят моего мальчика Леви. Черт! Да он совсем уже не мальчик.

- Ты же знаешь, ЛаШонда, я слежу за собой.

- Да, и кто-то следит за тобой. - ЛаШонда рассмеялась долгим смехом и потрепала его по щеке. - Ну ладно, детка, я пошла. До следующей недели, если больше не увидимся. Береги себя.

- Пока, ЛаШонда.

Леви прислонился к стойке с записями «Мадам Баттерфляй» и смотрел, как она уходит. Кто-то тронул его за плечо.

- М-м… извини, Леви… - Это был Том из отдела фольклора. - Мне сказали, что ты… что у нас что-то вроде собрания. Что ты, в общем, хочешь устроить…

Том был крут. Когда речь шла о музыке, они спорили так, как только могут спорить двое парней, но Леви отдавал себе отчет, что Том крут во многих других отношениях. В отношении этой безумной войны, в отношении покупателей, которым он не позволял мотать ему нервы; кроме того, Том был легок на подъем.

- О, дружище Том, как твое ничего? - воскликнул Леви и попытался сдвинуть с ним кулаки - его обычная ошибка. - Да, точно, у нас собрание. Я уже иду. Эта рождественская история - бред собачий.

- Абсолютная бредятина, - согласился Том, убирая с лица густую светлую челку. - Здорово, что ты… хочешь бороться и все такое.

Впрочем, иногда - вот как сейчас - Леви замечал в Томе какую-то нервозную почтительность, словно тот боялся, что Леви достанется приз, за которым Леви и не думал гнаться.

Тут же выяснилось, что пришли только белые ребята. Ни Глории и Джины, двух латиноамериканок, ни братана Джамала из «Музыки мира», ни иорданца Халеда из «Музыки на DVD» - были только Том, Кенди и приземистый, веснушчатый парень по имени Майк Клаусси, который работал на третьем этаже в отделе попсы и которого Леви почти не знал.

- А где все? - спросил Леви.

- Джина обещала прийти, но… начальник отдела повис у нее на хвосте, глаз не спускал с нее, так что… - объяснила Кенди.

- Но она обещала прийти?

Кенди пожала плечами, а затем взглянула на него с надеждой, как и прочие. Леви посетила уверенность, что пока он не заговорит, никто не заговорит, - то же странное чувство преследовало его и в школе. Он пользовался авторитетом, и это имело какое-то сложное и невысказанное отношение к цвету его кожи - слишком глубокое, чтобы он мог его измерить.

- В общем, есть черта, которую переходить нельзя, ниже которой нельзя опускаться. И эта черта - работа на Рождество. Вот так и никак иначе. - Леви размахивал руками сильнее, чем требовал его темперамент, потому что этого, кажется, ждали его слушатели. - Я считаю, что мы должны выразить протест. Действием. Получается, что, если ты не на полной ставке и отказываешься выйти на Рождество, ты можешь распроститься со своей работой. По-моему, это бред.

- А как это - выразить протест действием? - спросил Майк. Он был дерганый - много двигался, когда говорил. Интересно, подумал Леви, каково быть таким маленьким, розовым, нервным и смешным. Размышляя над этим, он, наверное, смотрел на Майка хмуро, поскольку паренек совсем разволновался, сунул руки в карманы и тут же снова их вытащил.

- Ну, например, устроить сидячую забастовку, - предложил Том. Он держал пачку табака German Drum с сигаретной бумагой и хотел свернуть самокрутку. Повернувшись к двери и согнув свой медвежий торс, он пытался уберечь этот замысел от ветра. Леви, на дух не переносивший табак, помогал Тому, стоя прямо перед ним и играя роль живого щита.

- Сидячую забастовку?

Том начал было объяснять, что это такое, но Леви, поняв, к чему он клонит, прервал его.

- Эй, я не стану сидеть на полу. Никакого пола не будет.

- Ты и не должен… это необязательно. Мы можем и выйти. Походить у магазина.