О красоте

- Ага, только выйди - и ты дойдешь до биржи труда, - сказала Кенди, достав из кармана окурок Мальборо и прикурив от зажигалки Тома. - Бейли об этом позаботится.

- Ни одна зараза отсюда не двинется, - сказал Леви, беспощадно пародируя Бейли: резкие петушиные рывки его неуклюжей головы и скрюченную фигуру, превращавшую его в четвероногое животное, которое только что освоило прямохождение. - Ни одна зараза не выйдет из этого магазина, или ее вышвырнут из этого магазина, потому что из этого магазина ни одной заразе ходу нет и быть не может.

Компания невесело рассмеялась - пародия била не в бровь, а в глаз. С точки зрения работавших под его началом подростков почти пятидесятилетний Бейли был бесспорно жалок. Для человека старше двадцати шести они считали его должность унизительной, свидетельствующей об ограниченности личности. Кроме того, Бейли, по их сведениям, десять лет проработал в Tower Records[[47]], что совсем уже никуда не годилось. В довер- шенье зла он весь состоял из болезненных черт, и одного этого вполне хватало, чтобы превратить его в мишень для насмешек. Из-за гиперактивности щитовидки его глаза вылезали из орбит. Подбородок висел индюшачьей бородкой. В косматых кудрях встречались чужеродные объекты: какой-то пух непонятной природы и даже спички. Выпирающий, курдючный зад был неотличим от женского. Бейли отчаянно путал слова, что замечала даже команда невежественных юнцов, и его ободранные руки кровоточили вследствие жесточайшего псориаза, более скромные островки которого проявлялись также на его шее и лбу. Леви холодел при мысли, что Бог мог так сурово обойтись со своим творением. Несмотря на физические недостатки (а может быть, как раз из-за них) Бейли был ловеласом. Он хвостом ходил за ЛаШондой и прикасался к ней чаще, чем следовало. Однажды он даже осмелился обнять ее за талию и подвергся прилюдному унижению: ЛаШонда отчитала его на весь магазин («Говорить потише? Не дождешься! Я так заору - штукатурка посыплется, пол будет ходить ходуном!»). Но Бейли был неукротим - через два дня он снова за ней волочился. Передразнивание Бейли стало доброй традицией всего этажа. Его изображали и ЛаШонда, и Леви, и Джамал. Белые коллеги вели себя скромнее, боясь перейти черту, за которой пародия на шефа превратится в расистский выпад. Зато Леви и ЛаШонда чувствовали себя свободно и высмеивали каждую нелепость Бейли, как будто его уродство оскорбляло их красоту.

- К черту Бейли, - настаивал Леви. - Давайте выйдем из здания. Что скажешь, Майки, по рукам?

Майк скривил губы на сторону, как ныне действующий президент.

- Я не совсем уверен, что это сработает. Мне кажется, Кенди права и нас просто уволят.

- Что, всех сразу?

- Возможно, - сказал Майк.

- Знаешь… - Том как следует затянулся самокруткой. - Я тоже не хочу работать на Рождество, но, может, мы подумаем еще? Взять и покинуть здание, мне кажется, проигрышный вариант. Что если мы напишем письмо начальству? Поставим свои подписи и…

- Дорогие говнюки, - сказал Леви, держа невидимую ручку и изображая дурацкую сосредоточенность на лице шефа. - Благодарю вас за ваше письмо от 12-го числа. Клал я на вас с прибором. Дуйте на работу, мерзавцы. Искренне ваш, мистер Бейли.

Все рассмеялись, но смех был сдавленный, сникший, словно Леви насильно вытащил его из глоток своих коллег. Иногда он спрашивал себя, не боятся ли они его?

- Они тут деньги гребут лопатой, - сказал Том, сплачивая команду и вызывая гул одобрения, - неужели нельзя закрыться на один несчастный день? Да и кто в рождественское утро покупает диски? Идиотизм какой-то.

- Вот-вот, - поддержал Леви, и все замолчали, оглядывая пустынные задворки, мертвую зону, где не было ничего, кроме забитых упаковочным материалом баков и баскетбольного кольца, к которому не подпускали игроков. Мрачная перспектива возвращения к работе в ближайшие тридцать секунд усугублялась зимним, в розовых прожилках, небом, отмеченным ясностью негре- ющего солнца. Паузу прервал звук сдвигаемой щеколды запасного выхода. Том помог открыть дверь, думая, что это крохотная Джина, но на крыльцо вдруг вывалился Бейли, и Том отскочил на три ступеньки вниз.

- Извините, я не думал… - сказал Том, убирая руку с того места, где в дверь впились разукрашенные псориазом пальцы Бейли. Тот вышел, щурясь на солнце, как пещерный зверь. Фирменная бейсболка сидела на нем козырьком назад. Отверженность превратила Бейли в невероятного упрямца, держащегося за свои маленькие причуды. Это был его способ понять причину направленного на него презрения и в каком-то смысле им управлять.

- Так вот где моя команда, - сказал он в слегка ау- тичной манере, обращаясь к кому-то над головами собеседников. - А я-то думаю, что такое? Все пошли курить одновременно?

- Ну… да. - Том бросил окурок под ноги и наступил на него.