О Ленине и Октябрьской революции

Тем временем на пролетку взобрался Саакян. Он заговорил строгим командирским тоном:

— Слушайте меня! Знаете ли вы, кто сейчас выступал перед вами?

— Нет, — отозвался чей-то голос. — И знать не хотим!

— Человек, который сейчас говорил перед вами, — продолжал Саакян, — является заместителем председателя Центрального Исполнительного Комитета I Всероссийского съезда Советов рабочих и солдатских депутатов.

Этот длинный титул, вместо того чтобы произвести на толпу впечатление и успокоить ее, вызвал смех и выкрики: «Долой его! Долой!». Но Саакян вышел с твердым намерением утихомирить толпу и с горячей запальчивостью обрушил на нее целую очередь коротких отрывистых фраз:

— Моя фамилия Саакян.

— Долой его! — крикнули из толпы.

— Моя партия — социалисты-революционеры!

— Долой!

— Моя официальная вера по паспорту армяно-грегорианская!

— Долой! — подхватил целый хор голосов.

— Моя действительная вера — социалистическая!

— Долой болтуна!

— Мое отношение к войне — у меня два убитых брата.

— И третьему туда дорога! — перебил его кто-то из толпы.

— Мой вам совет: доверьтесь нам, вашим руководителям и лучшим друзьям. Прекратите эту бессмысленную демонстрацию. Вы позорите себя и революцию, а на Россию навлекаете несчастье.

Тут началось что-то невообразимое. Матросы рассвирепели. Надо же было ему бросить им это в лицо. Ничего более идиотского и придумать было нельзя.

Снова Троцкий пытается выручить оратора.

— Революционные матросы, краса и гордость революционных сил России, — начал он. — В этой борьбе за социальную революцию мы сражаемся вместе. Мы вместе стучимся в двери этого дворца, чтобы идеалы, за которые пролилась наша кровь, наконец воплотились в конституции страны. Тяжелой и долгой была героическая борьба! Но она принесет свободную жизнь свободным людям великой и свободной страны. Верно я говорю?

— Да, но ты ничего не сказал нам, — кричат демонстранты, — что вы собираетесь делать с правительством?

Возможно, кое-кому из присутствовавших и льстила похвала, но в основном здесь были не те, кого можно было ублаготворить фразами.

— Я охрип, — жалуется он. — Рязанов вам объяснит все.

— Нет, ты сам ответь! — кричат с возмущением из толпы.

Демонстранты требовали взятия власти Советами немедленно.

В конце концов матросов удалось убедить, что для передачи власти Советам будет созван II Всероссийский съезд Советов. Провозглашая здравицы Советам и грядущей революции, они постепенно успокаиваются и мирно расходятся.

РАЗГРОМ ДЕМОНСТРАЦИИ, РАСПРАВА С БОЛЬШЕВИКАМИ

Именно созыва II Всероссийского съезда Советов и не хотели меньшевики, располагавшие тогда большинством в Центральном Исполнительном Комитете Советов. Они крайне отрицательно относились к идее превращения Советов в правительство, имея на это немало причин. Главная из них состояла в том, что они испытывали смертельный страх перед теми самыми массами, которые выдвинули их на высокие посты. Интеллигенция в буржуазном обществе не доверяет массам, стоящим ниже ее. В то же время она преувеличивает способности и благие намерения стоящей над ней крупной буржуазии.

Меньшевики всячески противились переходу власти в руки Советов. Они вовсе и не собирались созывать II Всероссийский съезд Советов ни через две недели, ни через два месяца и вообще когда-либо. Но они испугались этой разгневанной толпы, ворвавшейся во двор и стучащей в двери дворца. Их тактика состояла в том, чтобы утихомирить народ, и они искали помощи у большевиков. Но эти интеллигенты вели двойную игру. Они сговорились с Временным правительством о разгроме демонстрации и вызове с фронта войск «для подавления мятежа и восстановления в городе порядка».

Вскоре с фронта прибыли войска: батальоны самокатчиков, резервные полки и затем длинные колонны кавалеристов с пиками, острия которых зловеще поблескивали на солнце. Это казаки — давние враги революционеров, вселяющие страх в каждую рабочую семью и доставляющие радость буржуазии. Теперь на улицах толпится хорошо одетая публика, которая приветствовала казаков и кричала: «Расстреляйте этот сброд!», «Повесьте большевиков!».

По городу прокатилась черная волна реакции. Полки, принимавшие участие в демонстрации, разоружены. Снова введена смертная казнь. Большевистские газеты запрещены. Сфабрикованные полицией фальшивки, в которых большевиков представляют как германских агентов, переданы в печать для опубликования. Царский прокурор Александров отдал распоряжение о привлечении большевиков к суду, обвинив их в государственной измене по статье 108 Уголовного кодекса. Таких активных деятелей большевистской партии, как Луначарский и Коллонтай, бросили в тюрьму. Ленин и другие вожди большевиков вынуждены уйти в подполье. Во всех кварталах устраивались внезапные облавы, а рабочих повсеместно арестовывали, убивали.