О любви

Само ощущение, что она рядом, было целительно. Его снова властно влекло к ней. Он повернулся к девушке. Ее влажные губы были чуть приоткрыты. Она не отодвинулась, когда он наклонился к ней и поцеловал. И не сдвинулась с места. Он осязал ее мягкое тело, казалось, кожа к коже. Она ровно дышала, и он чувствовал ее теплое дыхание на своей щеке. Но ее губы не ответили его губам. Она вяло уклонилась от поцелуя. Он поднял голову и взглянул на нее. Она открыла глаза, и он увидел, как в них блеснули слезы.

— Прости, что я веду себя так глупо, — сказала она.

— А в чем твоя глупость? — спросил он голосом, невнятным от волнения.

— Ты не поймешь, — глухо проговорила она.

— Я чем-то обидел тебя?

— Ты здесь ни при чем. Ты ничем меня не обидел. Что-то мешает мне. Я ношу это в себе с детства.

— Что же это?

— Страх.

— Меня не надо бояться, — сказал Одд, напряженно улыбаясь.

— Не тебя я боюсь. Когда я была маленькой, отец издевался над мамой. Часто избивал ее до полусмерти, так что ей приходилось лечиться в больнице. Он заставлял меня смотреть на это, чтобы я поняла: перечить ему нельзя. Каждый раз я думала, что вот сейчас мы с мамой умрем. Что-то во мне сжимается при одном приближении мужчины. Мы с мамой жили в постоянном страхе перед отцом. Когда мне было двенадцать лет, мы сбежали от него в Гетеборг. Мама развелась с ним, и мы начали новую жизнь.

— Я же не хочу обидеть тебя, — растерянно произнес он.

— Не о том речь. Ты мне нравишься. Ты никак не повинен в моих переживаниях. А все же…

Она не закончила фразу. Какой-то шорох в соседних кустах заставил ее быстро вскочить. Высокая худая девушка с распущенными черными волосами вылезла из-за кустов. На ней были поношенная куртка и грязные джинсы с красными заплатками. На коленях брюки порвались. Тушь ручьями бежала по ее запавшим щекам, губы распухли. Подбородок весь был в губной помаде. Из уголка рта тянулась полоска запекшейся крови.

— Можно мне посидеть с вами? — спросила она. Голос был слабый, она задыхалась, видно, бежала. Ее руки дрожали.

— Конечно… садись, — сказала Ирис.

— Я удрала от своего парня, — сказала она и достала мятую пачку сигарет из кармана. Вытащила сигарету и щелкнула зажигалкой.

— Зачем? — спросил Одд.

— Я долго танцевала с его приятелем, — сказала она и глубоко затянулась. — За это он ударил меня по лицу. Будете курить?

Ирис взяла сигарету. Одд отрицательно покачал головой.

Девушке на вид лет семнадцать. Или, может, шестнадцать? Было видно, что она грызет ногти.

— Ты боишься его? — спросила Ирис.

— Когда он напьется и разозлится, он может убить меня, — сказала девушка.

— Со странным парнем ты встречаешься, — заметил Одд.

— Встречаешься, — глухо повторила девушка безо всякого выражения. — Встречаешься… Он пользуется мной.

— Сейчас он гонится за тобой?

— Нет, я убежала от него. Я, должно быть, бродила в лесу больше часа, пока не набрела на вас. Я устала.

— Ложись и отдыхай, — сказала Ирис.

— Не уходите только, если я засну, — испуганно попросила девушка, в голосе был страх.

— Нет, мы тебя не оставим, — сказала Ирис.

Девушка легла рядом с ней, свернувшись калачиком.

Одд взглянул на Ирис. Она пожала плечами и снова легла на спину. Одд выдернул длинную травинку и засунул ее в рот. Он устал. Устал от бесконечных загадок. Устал с кем-то считаться. Устал оттого, что против воли вынужден сторожить в ночь на Иванов день заблудившуюся девушку-подростка. Он видел, что девушка придвинулась к Ирис. Она взяла ее за руку. Он почувствовал себя лишним.

— Я устал, — сказал он.

— Ложись и отдохни, — сказала Ирис.

— Нет, я пойду прогуляюсь, — ответил он.

— Ты обиделся? — спросила она.

— Нет, просто я совсем одинок, — ответил он.

— Но мы же здесь, — сказала Ирис.

— Я тебе не нужен. Что может эта девчонка, чего не могу я? — спросил он.

Ирис лежала спокойно, глядя в небо.

— Она может быть мне сестрой, — сказала она.

Девушка расплакалась.

— Я не собиралась портить вам праздник, — всхлипывала она.

Ирис обняла ее за плечи.

— Ничего ты не испортила.

— Всего хорошего, — сказал Одд.

Девушка положила голову на плечо к Ирис, как только Одд отошел от них.

В голове у него застучало.

— Не уходи, Одд! — крикнула ему Ирис.

Но он бросился бежать от этих девушек, лежавших в траве. Он бежал как безумный, словно пытаясь убежать от самого себя, от своего одиночества. Каждый шаг отдавался у него в голове. Ветви кустов рвали одежду, в кровь исхлестывали лицо. Он бежал вдоль берега к летнему домику Руне. Туфли хлюпали по воде, но он не замечал этого. Разочарование обратилось в гнев. Одиночество, сознание, что у него нет ни одного близкого человека, — все это переплавилось в ненависть. Не каменный же он в самом деле! А человек из плоти и крови, как и все живые люди. Что она вообразила, эта чертова студентка? Что можно над ним издеваться? Что он все стерпит? А ведь он ничем не хуже ее!

— Чертова кукла! — прошипел он сквозь сжатые зубы. — Зачем ты приволокла меня сюда? Чтоб ты пропала!

Последний отрезок пути к дому Руне он мчался как бешеный. Остановился, чуть не падая от усталости. Повалился на штакетник из можжевеловых реек. Вздохнул полной грудью.