О любви еще раз

А вокруг Петра уже сновали в тёмных робах, собираясь на работу, те, кто окружал его в новой для него, жёстокой, другой реальности.

***

Тяжёлая тачка всё время задевала за стены и двери. Пётр, пожалуй, перегрузил её в этот раз. Он и сам это хорошо понимал. Но не хотелось ехать дважды из-за какой-то пары мотков проволочной ограды!

Но, в общем-то, всё это – мелочи, вполне можно и потерпеть, ведь осталось уже недалеко. Только распахнуть ещё пару дверей.

Ну вот, наконец и склад!

Пётр притормаживает тяжёлую тачку ногой и останавливается, чтобы перевести дыхание и передохнуть. Он намеревается включить свет и закрыть за собой дверь. Поворачивается лицом к стене, и вдруг от неё отделяется тень незнакомца и бросается к нему. Резкая боль парализует тело молодого человека, и мокрое тёплое пятно растекается на животе. А потом неожиданно подкатывает дурнота, и никого вокруг. Свет гаснет…

***

Уставшая от бессонной ночи и перенесённых душевных переживаний Эля работала как на автомате. Посетителей на почте хоть было и мало, но с самого утра приехала машина, и пришлось принимать и приходовать передачи заключённым и почтовую корреспонденцию. Работа была монотонной, и поэтому никто не мог помешать ей вспоминать и думать.

«Кто я теперь? Невеста, будущая жена или любовница? Кто?»

От бесконечных вопросов, которые непрошено лезли в голову, было муторно и неспокойно на душе. Иногда, вспоминая прошедшую ночь, женщине становилось неловко и даже стыдно за себя, словно загулявшую школьницу. И тогда её щёки пылали густым румянцем.

Ближе к обеду за окном послышался шум двигателя подъехавшей машины. Хлопнули дверцы, и почти в то же мгновение на пороге появился капитан.

Сердце Эвелины гулко застучало, готовое вырваться из груди. Но что это? Его лицо, дотоле спокойное и решительное, показалось ей теперь каким-то растерянным.

– Эля, закрывай почту. Поедешь со мной!

– Что случилось?!

– Пётр ранен в живот и сейчас находится в Курской окружной клинической больнице. Его увезли два часа назад. Положение тяжёлое. Поехали!

***

– Операция прошла удачно, – старый доктор с усталым лицом говорил тихим голосом, глядя на капитана и заплаканную женщину. На столе перед ним в чернёном подстаканнике остывал недопитый чай. – Но рана глубокая. Повреждены внутренние органы, и он потерял много крови.

– Как вы оцениваете его состояние, доктор? – поинтересовался Юрий Петрович.

– Стабильно тяжёлое, и говорить о перспективах пока рано, – доктор развёл руками.

– Что это значит? – встрепенулась Эля, взглянув непонимающим взглядом вначале на врача, а потом на капитана, с надеждой ища у них обоих объяснения и защиты.

– Вы кто ему будете? – поинтересовался хирург у женщины.

– Это его мать, – вместо Копейкиной ответил начальник колонии.

– Если он придёт в себя, ему очень нужно, чтобы рядом с ним в этот момент оказался родной человек!

Капитан понимающе кивнул головой.

– Как то есть «если придёт в себя»?! – Эля готова была лишиться чувств. – Что вы такое говорите?!

Капитан взял её руку и крепко сжал в своей ладони.

– Ну-ну, он человек молодой, организм у него крепкий. Так что будем надеяться на лучшее, – подал осторожную надежду старый доктор, – теперь всё решит время!

***

В комнате пахло спиртом и нашатырём. Монотонно пищали медицинские приборы, и равномерно качал кислород аппарат искусственного дыхания.

Эля вторые сутки сидела у кровати Петра, вглядывалась в бледное лицо парня – не откроет ли тот глаза? Она очень боялась пропустить момент его пробуждения и поэтому отказалась прилечь даже на пару часов на узком медицинском топчане, который поставили специально для неё в углу комнаты.

Она почему-то была абсолютно уверена в том, что если Пётр проснётся тогда, когда она будет бодрствовать, то всё пойдёт иначе и всё у него будет совсем хорошо!

«Ведь сказал же доктор: главное, чтобы рядом был близкий человек! Близкий? Но кто я ему, а он мне?!» – на эти вопросы ответов не было, но они приходили снова и снова и мучили Эвелину.

Несколько раз женщина обессиленно роняла голову, забываясь на минуту-другую душным, беспокойным сном. Затем снова подхватывалась от внутреннего толчка готовая к действиям. Но каким? Что делать, если вдруг что-то пойдёт не так?!

«А что значит – не так?» – мысли путались в голове у бедной женщины.

Несколько раз за прошедшие сутки заходил дежурный врач, молча склонялся над Петром, выслушивая, как бьётся его сердце, мерил пульс и давление. Подолгу читал кардиограммы, которые подавала ему медицинская сестра. Внимательно наблюдал за работой аппаратуры. Потом, уже уходя, давал указания медсестре.

Худенькая юная девочка всё исполняла стремительно: меняла бутылочки на стойке капельницы, вводила в вену лежащего без сознания Петра лекарства, деловито и почти бесшумно порхала между палатой реанимации и своим постом в коридоре.

Её перемещения рождали в воздухе лёгкие завихрения, которые почему-то умиротворённо и успокаивающе действовали на Копейкину. И она утомлённо закрывала глаза, вверяя Петра на время заботам ответственной девушки.