О людях и бегемотах

— Разные, — сказал Юнга и в двух словах обрисовал старшим товарищам ситуацию.

— Ну что ж, — сказал Кэп. — Мы не против. Более того, мы останемся на орбите до тех пор, пока операция не окажется успешной или не подтвердит свою бесполезность. Мы отправим вам нашу разведывательную шлюпку, которая в случае опасности может на автопилоте доставить тебя и твоих новых сотрудников на наш корабль. Но миссия должна быть продолжена. Мы, так сказать, требуем продолжения банкета.

— Ваши новые сотрудники, — сказал Проф. — Кто они и для чего вы их наняли?

— Лена, — представил Лева. — Научно-технический консультант. Гоша — э… специалист по улаживанию силовых вопросов и религиозный лидер. — Гоша изумленно вытаращил глаза. — На следующем этапе их помощь будет неоценима.

— Следующий этап, как я понимаю, будет более масштабен, — сказал Кэп. — Послушай меня, Юнга. Мы тут посовещались, взвесили все «за» и «против» и приняли решение не путаться у вас под ногами. Ты теперь — полномочный представитель Гип-то на планете Земля. Ты можешь вербовать новых сторонников и принимать решения, руководствуясь своим здравым смыслом и не забывая о пользе нашего общего дела, но не советуясь с нами на каждом шагу. Со своей стороны мы готовы оказать тебе техническую и материальную поддержку. Доступ к нашим счетам осуществляется при предъявлении пароля….

Явление пророка и мир на Кавказе

Ахмед был боевиком.

Боевиком он стал не по религиозным или политическим убеждениям. Он вырос и воспитывался в Советском Союзе и никогда не был примерным мусульманином, верил в существовавшую когда-то дружбу народов и не считал всех русских свиньями и сволочами. Просто так получилось.

В разоренной после первой войны Чечне не было работы, не было денег и не было никакой возможности кормить семью. Араб-вербовщик, пришедший к Ахмеду домой и говоривший на ломаном чеченском языке, пообещал ему пять тысяч долларов в месяц. Ахмеду хотелось пять тысяч долларов, однако воевать с федералами ему не хотелось, и тогда араб привел второй аргумент, оказавшийся более убедительным. Он сказал, что если Ахмед не пойдет воевать в горы, то араб убьет его и вырежет всю его семью. И Ахмед взял аванс, взял автомат Калашникова, поцеловал на прощание детей и пошел в горы.

Пяти тысяч долларов ему никто так и не заплатил. В горах было холодно и мерзко, федералы, сменившие необстрелянных салаг на матерых волков из спецназа, периодически обстреливали лагеря и совершали боевые вылазки, так что к пробуждениям посреди ночи и марш-броскам в темноту ему пришлось привыкнуть. Борода, которую Ахмеду теперь запрещалось брить, зудела и колола лицо, приклад автомата оставлял синяки на плече, а ремень то и дело натирал кожу. Жили боевики впроголодь, и кто-нибудь постоянно болел. В общем, обещанным вербовщиком триумфальных вхождением в остатки Грозного и не пахло, и Ахмед начал подумывать, не совершить ли ему еще один марш-бросок, на этот раз в индивидуальном зачете, и не явиться ли ему на пункт приема военнопленных на предмет обещанной амнистии.

Их отряд, если пятнадцать человек, из которых трое были неизлечимо больны и более всего напоминали ходячие трупы, можно было назвать отрядом, стоял лагерем (три дырявые палатки вокруг костра) в каком-то аллахом забытом ущелье. Их полевой командир, араб-наемник, борода которого достигала пряжки его же ремня, все время пытался с кем-то связаться по рации, но успеха не достиг.

Ахмед сидел на стволе поваленного дерева, пил жидкий чай и думал о том, что война с Россией, превосходящей Чечню размерами, военной мощью и ресурсами на несколько порядков, представляется ему довольно бессмысленным занятием. Однако думал он тихо, потому что последний человек, осмелившийся высказать сию крамольную мысль вслух, да еще и в присутствии их арабского командира, скоропостижно умер от отравления свинцом. (Получил три пули в живот.)

Ахмед допил чай, выплеснул чаинки из алюминиевой кружки на жухлую траву и узрел огненного ангела.

Ангел парил в небесах и размахивал мечом. Сначала Ахмед подумал, что ему это чудится, но потом из палаток выбежал весь отряд, и все как один уставились в небо. Арабский наемник тоже пялился на ангела, позабыв свою рацию.

— Это знамение! — крикнул он. — Мы победить! Но ангел его мнения не разделил. Он трижды взмахнул крылами и опустился на землю перед их лагерем. От его белоснежных перьев исходило сияние.

— Внемлите, правоверные! — молвил ангел и повел крылом. Рядом с ним каким-то чудом (но что уж тут говорить о чудесах, если видишь ангела, подумал Ахмед) оказался человек. Он был одет в мусульманские одежды, носил на голове тюрбан, однако его борода была аккуратно подстрижена.

— Считайте, что вам явилось откровение от Аллаха, — сказал человек. — И помните, что Аллах не будет повторять дважды. Он против этой войны и против того, чтобы его сыны лили кровь, прикрываясь его именем.